Равдоникас, Владислав Иосифович

Владислав Иосифович Равдоникас
Место смерти:	Ленинград, СССР
Научная сфера:	археология
Альма-матер:	Петербургский университет
Награды и премии:

Владисла́в Ио́сифович Равдоникас (27 ноября (9 декабря) 1894, Тихвин, Новгородская губерния — 28 ноября 1976, Ленинград) — советский археолог, член-корреспондент АН СССР (1946).

Биография

С четырёх лет круглый сирота. В середине 1910-х годов увлёкся археологией, вёл раскопки курганов на территории Тихвинского уезда Новгородской губернии в верховьях реки Сясь.

В 1916—1917 годах учился в Михайловском артиллерийском училище, участник Первой мировой войны. С энтузиазмом встретил Октябрьскую революцию, избирался делегатом IX Всероссийского Съезда Советов. Командир артдивизиона Красной Армии (Карело-Финский фронт, фронт против Юденича). В Тихвине заведовал Педагогическим техникумом, инициировал музейный статус монастыря, редактировал уездную газету.

В 1922 году не выполнил приказ Губернского комитета РКП (б) переехать в Череповец на партийную работу в газете, так как видел себя в научной работе и преподавании, вышел из партии по заявлению о выходе и постановлению Тихвинского уездного комитета РКП (б), о чём написал письмо-обоснование в ЦК РКП (б).

В период с 1918 по 1923 год с перерывами учился на историко-филологическом факультете Петроградского университета.

В 1927 году переехал в Ленинград, работал сотрудником Государственной академии истории материальной культуры. С 1928 года — сотрудник Института истории материальной культуры.

С 1929 года преподавал в ЛГУ, профессор. В 1934 — доктор исторических наук.

В 1935 году исследовал петроглифы Онежского озера, в 1936 году — Беломорские петроглифы.

В 1936—1938 годах исследовал Оленеостровский могильник в Карелии. На площади 2350 м² было вскрыто 177 погребений, найдено 7132 предмета эпохи мезолита.

Позднее вёл раскопки средневековых курганов Приладожья в Старой Ладоге.

В 1936—1948 годы занимал должность заведующего кафедрой (отделением) археологии в ЛГУ. Один из создателей теоретических основ советской археологии в 1930—1940-х годах.

В 1944—1945 и 1946—1949 годы заведовал Ленинградским отделением Института истории материальной культуры.

В 1946 году избран действительным членом Норвежской Академии наук.

Автор трудов по истории северо-запада России в древности и в средние века (расселение прибалтийско-финских племён, становление государственности в регионе), теоретическим проблемам первобытного общества.

С конца 1940-х годов отошёл от научной деятельности.

Похоронен на Комаровском кладбище.

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7810732000

Награды

• орден Трудового Красного Знамени (10.06.1945)

Литература

• Савинов Д. Г. Предисловие // Памятники древнего и средневекового искусства: Сб. ст. в память проф. В. И. Равдоникаса. — СПб., 1994. — С. 5-13.
• Международная конференция к 100-летию В. И. Равдоникаса: Тезисы докладов. — СПб., 1994
• Формозов А. А. К столетнему юбилею В. И. Равдоникаса // Российская археология. — 1996. № 3.

Ссылки

• Равдоникас Владислав Иосифович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51866.ln-ru Профиль Владислава Иосифовича Равдоникаса] на официальном сайте РАН
• [isaran.ru/?q=ru/fund&guid=53010404-C967-6F1A-DBBA-3A102744BC06&ida=2 Историческая справка] на сайте Архива РАН
• [ladogamuseum.ru/article/ravdonikas Список трудов В. И. Равдоникаса]
• [ulfdalir.ru/literature/735/3080 Старая Ладога]
• [ladogamuseum.ru/Ras/Ras/histori/histori9 Староладожская археологическая экспедиция]
• Корзухина Г. Ф. [ulfdalir.ru/literature/735/765 О некоторых ошибочных положениях в интерпретации материалов Старой Ладоги]
• Алымов С. [polit.ru/article/2009/08/26/alymov Космополитизм, марризм и прочие «грехи»: отечественные этнографы и археологи на рубеже 1940—1950-х гг.]

Отрывок, характеризующий Равдоникас, Владислав Иосифович

Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.