Раковский, Леонтий Иосифович

Леонтий Рако́вский
Имя при рождении:	Леонтий Иосифович Раковский
Дата рождения:	28 декабря 1895 (9 января 1896)(1896-01-09)
Место рождения:	Глубокое, Виленская губерния, Российская империя
Дата смерти:	15 августа 1979(1979-08-15) (83 года)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Род деятельности:	прозаик, публицист
Годы творчества:	1924—1979
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	исторический роман, повесть, рассказ
Язык произведений:	русский
Награды:

Леонтий Иосифович Рако́вский (1895/1896 — 1979) — русский советский писатель, автор исторических романов и повестей, публицист.

Биография

Родился будущий писатель 28 декабря 1895 года (9 января 1896 года) в небольшом местечке Глубокое (ныне Витебская область, Беларусь), где прошли его детские годы. В 1915 году Л. И. Раковский поступил на историко-филологический факультет Киевского университета. Учебу в университете не окончил.

Участник Гражданской войны. Служил в РККА. После демобилизации занимался вопросами внешкольного образования.

В 1922 году переехал из Киева в Петроград. В том же году Л. И. Раковский поступает в Петроградский университет для изучения общественных наук. В 1924 году окончил факультет общественных наук университета по отделению права.

Осенью 1923 года работал внештатным сотрудником хроники — репортером в газете «Ленинградская правда». Позже — техническим секретарем редакции еженедельного журнала «Ленинград».

Член СП СССР. Руководил литературным кружком при Выборгском доме культуры Ленинграда. Исторические романы писателя переведены на многие иностранные языки и языки народов СССР.

Умер писатель 15 августа 1979 года в Ленинграде и похоронен на Северном кладбище.

Творчество

Писать Л. Раковский начал рано. В 1916 году в студенческом сборнике Киевского университета «Звено» было напечатано его первое стихотворение. А первый из рассказов — «Месть» — был опубликован в журнале «Ленинград» в 1924 году. Будучи студентом университета, Раковский активно печатает статьи и очерки в «Ленинградской правде». В 1927 году выходит первый сборник его повестей и рассказов «Зеленая Америка», в 1928 году — «Сивопляс», в 1930 — роман «Четвертая жена», а в 1931 — повесть «Блудный бес».

С середины 1930-х годов и до конца жизни Раковский занимался, в основном, исторической прозой. Во время Великой Отечественной войны в газетах публиковались рассказы писателя о «Новых похождениях бравого солдата Швейка», которые распространялись Прессбюро агитации и пропаганды Главпура Красной Армии для перепечатки во фронтовых и армейских газетах.

Адреса

C июня 1935 года : набережная канала Грибоедова, д. 9.

Избранная библиография

• Месть (рассказ) (1924)
• Часы (1926)
• Постояльцы (1926)
• Зеленая Америка (сборник повестей и рассказов) (1927)
• Сивопляс (сборник повестей и рассказов) (1928)
• Четвертая жена (1930)
• Блудный бес (1931)
• Изумленный капитан (1936)
• Аленка (1938) (повесть)
• Генералиссимус Суворов (1938—1946)
• Новые похождения бравого солдата Швейка (1941)
• Константин Заслонов (1949) (повесть)
• Адмирал Ушаков (1952)
• Кутузов (1960)
• Жизнь наперекор. Повесть о Марлинском. Л., Лениздат, 1978, 240 с.
• Михаил Тухачевский (1967) (повесть)
• Фронтовая азбука. Рассказы о советских полководцах. (1968).

Литература

• Алексеев М. Слово о подвиге. — М.: ДОСААФ, 1987. — Б-ка «Отчизны верные сыны»
• Лежнев А. О молодых писателях. // «Печать и революция». — 1929. — № 2—3.
• Гуковский Гр. Генералиссимус Суворов. [Рец.] // «Звезда». — 1947. — № 12.
• Вильчинский В. Роман о русском флотоводце. // «Звезда», 1953. — № 3.
• Исаков И. Книга об адмирале Ушакове. // «Новый мир», 1953. — № 8.
• Тарле Е. Правдивый рассказ о русском герое. // «Литературная газета». — 1953. — 12 сентября.
• Золотницкий Д. Кутузов. [Рец.]. // «Звезда». — 1961. — № 8.
• Наумова Н. Оживающая история. // «Нева». — 1963. — № 9.
• Амстердам А. Л. Раковский. К 70-летию писателя. // «Звезда». — 1966. — № 1.
• Мельников А. Как алмаз и сталь. // «Литературная Россия». — 1968. — 17 мая.
• Окунев Ил. Михаил Тухачевский. [Рец.]. // «Октябрь». — 1968. — № 6.

Отрывок, характеризующий Раковский, Леонтий Иосифович

– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.