Рогалёв, Пётр Леонтьевич

	Пётр Леонтьевич Рогалёв
Дата рождения	24 марта 1912
Место рождения	с. Белоцерковка, ныне с. Травневое, Сватовский район Луганская область
Дата смерти	5 марта 1988 (75 лет)
Место смерти	Уфа
Принадлежность	СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1934—1964
Звание
Командовал	997-й стрелковый полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Рогалёв.

Пётр Леонтьевич Рогалёв (24 марта 1912 года, с. Белоцерковка, ныне с. Травневое, Сватовский район Луганской области — 5 марта 1988 года, Уфа) — советский военный деятель, полковник. Герой Советского Союза.

Начальная биография

Пётр Леонтьевич Рогалёв родился 24 марта 1912 года в селе Белоцерковка, ныне село Травневое Сватовского района Луганской области, в семье крестьянина.

Окончил семь классов. До призыва в армию работал в колхозе, а также председателем Сватовского райпотребсоюза.

Военная служба

Довоенный период

В октябре 1934 года был призван в ряды РККА Сватовским райвоенкоматом Ворошиловградской области.

В 1938 году закончил Курсы усовершенствования командного состава.

В 1939 году вступил в ряды ВКП(б).

Великая Отечественная война

С июня 1941 года принимал участие в боях на фронтах Великой Отечественной войны.

В 1943 году окончил ускоренные курсы при Военной академии имени М. В. Фрунзе.

997-й стрелковый полк (263-я стрелковая дивизия, 51-я армия) под командованием подполковника Рогалёва 8 мая 1944 года прорвал оборону противника под Севастополем и водрузил на высоте с отметкой «256,2» флаг СССР. Успешное наступление полка способствовало развитию общего наступления, в результате которого были освобождены сёла Кайтаны и Инкерман (ныне Белокаменск).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за успешное командование полком, мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, подполковнику Петру Леонтьевичу Рогалёву присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6275).

Послевоенная карьера

В 1956 году окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе.

С 1959 по 1963 годах Рогалёв работал на должности военного комиссара Башкирской АССР.

Избирался депутатом депутатом Верховного Совета БАССР (5, 6 созывов).

С 1964 году полковник Пётр Леонтьевич Рогалёв вышел в отставку. Жил в городе Уфе, где и умер 5 марта 1988 года. Похоронен на Южном кладбище.

Награды

Напишите отзыв о статье "Рогалёв, Пётр Леонтьевич"

Ссылки

[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1480 Рогалёв, Пётр Леонтьевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Рогалёв, Пётр Леонтьевич

– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.