Романовский музей
| Романовский музей | |
|---|---|
 Романовский музей в Костроме (фото из журнала «Нива», № 27 за 1913 год) | |
| Дата основания | 1913 |
| Местонахождение | Кострома, проспект Мира, 5 |
Романовский музей — музей в Костроме, созданный в 1913 году к празднованию 300-летия династии Романовых, одно из наиболее известных построенных специально для музея сооружений в провинциальных городах России.
Содержание
История
Предтечей Романовского музея стала «коллекция древностей», собранная членами Костромской губерской ученой архивной комиссии (КГУАК) под руководством историка Н. Н. Селифонтова (1835—1900)[1]. Губернская архивная учёная комиссия, созданная в июле 1885 года, занималась собиранием, исследованием, описанием и публикацией письменных источников, размещаясь в нескольких помещениях в здании Дворянского собрания на Павловской улице (ныне пр. Мира). Именно здесь в двух комнатах первого этажа был открыт в 1891 году Костромской музей древностей — первое музейное учреждение в Костромской губернии. Вскоре комиссия подняла вопрос о необходимости постройки отдельного музейного здания, и костромское дворянство пожертвовало для строительства соседний небольшой земельный участок.
С 1899 года было составлено несколько проектов, выполненных губернским инженером Л. Требертом и городским архитектором Н. И. Горлицыным. Но планы строительства начали осуществляться лишь в 1904 году, когда при подготовке к празднованию 300-летия династии Романовых на высочайшем уровне было принято решение о создании музея, коллекции которого были бы связаны с историей рода Романовых. Наряду с грандиозным памятником, Романовской больницей и Романовским учительским институтом музей должен был сформировать в Костроме впечатляющий комплекс «колыбели дома Романовых».
Новый проект здания «в стиле древних русских теремов», составленный Н. И. Горлицыным и согласованный с Николаем II превосходил первоначальный и по размерам, и по архитектурным достоинствам. Средства на строительство были собраны из пожертвований, а частично выделены казной. Крупнейшим частным вкладом оказался взнос красноярского промышленника Г.В. Юдина ( род Юдиных, или, точнее, Июдиных, происходил из Костромской губернии ), он составил 10 тысяч рублей из почти 100 тысяч, затраченных в итоге на строительство. Закладка здания состоялась в июле 1909 года во время проведения в Костроме археологического съезда, в присутствии ряда видных русских ученых. Строительство продолжалось до 1911 года; внутренняя отделка закончена в 1913 году.
Въ Костромѣ теперь большой праздникъ; она открываетъ у себя Романовскiй музей, гдѣ будутъ храниться говорящие камни старины, и уже похожiе на камень какiе-нибудь хартейные (пергаменные) свитки и всякiя письменныя и печатныя драгоцѣнности.— В. В. Розанов [rozanov.kostromka.ru «Кострома и костромичи»]
Торжественное открытие музея состоялось 19 мая в присутствии Николая II, императорской семьи и многочисленных гостей, став одним из центральных событий празднования 300-летия Дома Романовых.
Построенный в ознаменование 300-летия Дома Романовых и удостоенный Высочайшим государя Императора посещением 21 мая сего года[2], музей представляет гордость Костромы, «колыбели Дома Романовых». Выстроенный на доброхотные пожертвования по проекту архитектора Горлицына в стиле древних русских теремов, музей заключает в себе собрания редких и ценных предметов родной старины. В нижнем этаже помещаются архив и библиотека костромской архивной комиссии; в среднем этаже расположен обширный этнографический отдел — собрание местных крестьянских костюмов, домашней утвари, предметов обихода. Наряду с этим собраны и предметы помещичьей старины: мебель, посуда, предметы роскоши, картины, писанные крепостными художниками. В верхнем этаже — главной части музея — большая зала уставленная витринами с старинными актами-памятниками эпохи Дома Романовых. Весь наш Царствующий Дом в портретах размещен по стенам залы. В правой части этажа помещаются церковно-археологический отдел в виде собрания старинных икон и богослужебных предметов и нумизматическое отделение, содержащее богатую и ценную коллекцию монет г. Сахарова. Достопримечательностью музея является редкостная коллекция гравированных портретов (более 4.000 листов) русских деятелей за истекшее трехсотлетие. Коллекция эта, занимающая особую залу в левой части этажа, — дар костромича К. Н. Козырева.— Журнал «Нива», № 27 за 1913 год.
После Октябрьской революции 1917 года музей был передан Костромскому научному обществу по изучению местного края. Общество, возникшее в 1912 г., имело биологическую, геофизическую и этнологическую станции, геологическую лабораторию, вело активную деятельность по публикации результатов исследований и включило свою коллекцию в собрание музея. Была создана обширная сеть уездных и волостных ячеек.
В 1945 году в здании открылась Костромская картинная галерея, а 10 ноября 1966 года здание было передано Костромскому областному музею изобразительных искусств (ныне Костромской государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник).
Архитектурный облик и интерьеры
Двухэтажное на цоколе здание выполнено в неорусском стиле («древнерусский терем»). Кирпичное здание имеет вытянутый вдоль улицы прямоугольный в плане объем, оно выходит на улицу сложным фасадом, обрамленным по бокам башенками. На центральной поперечной оси расположены массивный повышенный ризалит на главном фасаде со стороны улицы и более узкий — со стороны двора. Сильно выступающее крыльцо, оформленное двухчастными арками с висячей «гирькой» в центре, служит основанием балкона второго этажа.
Внешний декор призван вызывать ассоциации с русской архитектурой XVII–XVIII вв.: по всему периметру идет резной фриз, стены первого этажа покрыты «бриллиантовым» рустом, а украшения второго этажа воспроизводят декор русского узорочья. Окна обрамлены наличниками с колонками, составленными из разнообразных дробных элементов.
Планировка всех этажей имеет строго симметричную композицию. Внутренний интерьер прекрасно отвечает музейному назначению: просторный вестибюль, широкая парадная лестница с великолепными перилами, две пары просторных прямоугольных залов с огромными окнами (на втором этаже также квадратный центральный зал). В интерьере сохранились интересные двери, имитирующие древнерусские полотна.
Современная жизнь музея
C 2005 года бывш. Романовский музей включён в состав Костромского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника.
В настоящее время в здании выставлены коллекции живописных произведений (музей в музее) Е. В. Честнякова и Б. М. Кустодиева. Костромской музей является единственным обладателем работ Честнякова, именно здесь состоялось в 1975 году фактическое открытие миру его творчества после большой исследовательской и реставрационной работы под руководством В. Я. Игнатьева и С. В. Ямщикова. Музей Кустодиева представляет экспонаты из фондов музея-заповедника, в частности, коллекцию закрытого несколько лет назад музея художника в пос. Островское (бывш. село Семеновское-Лапотное).
Кроме того, в бывш. Романовском музее развёрнута постоянная экспозиция «Костромское боярство: кадры для трона», посвященая событиям Смутного времени и судьбам двух боярских фамилий – Годуновых и Романовых, а также ежемесячно открываются выставки современных российских художников.
Напишите отзыв о статье "Романовский музей"
Ссылки
- [enckostr.ru/showObject.do?object=1804557058 Романовский музей в энциклопедии «Памятники истории и культуры Костромы»]
- [www.kostromamuseum.ru/ Костромской историко-архитектурный и художественный музей-заповедник]
Примечания
- ↑ Селифонтов, Николай Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Очевидно, ошибка: событие состоялось 19 мая.
Отрывок, характеризующий Романовский музей
Пьер слышал, как она сказала:– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.
В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
