Русское библиологическое общество
| Русское библиологическое общество | |
| Официальный язык: | |
|---|---|
| Руководители | |
| председатель | |
| Основание | |
|
1899 | |
| Ликвидация | |
|
1931 | |
Русское библиологическое общество (РБО) — научная культурно-просветительская организация библиологов России существовавшая с 1899 по 1931 год.
История
Русское библиологическое общество было основано в 1899 году в столице Российской империи городе Санкт-Петербурге[1].
Головной офис организации находился сперва в доме № 7 на Кабинетской улице, а после октябрьского переворота на Набережной реки Фонтанки, дом 21[2].
Первым председателем (президентом) Русского библиологического общества стал книговед, библиограф, библиотековед, публицист, энциклопедист и переводчик Александр Михайлович Ловягин, который являлся и главным инициатором создания РБО; в общей сложности он занимал этот пост на протяжении тринадцати лет (1899-1903; 1907-1916)[3], почти половину времени существования РБО. Во главе РБО в разное время стояли Л. Н. Майков, А. И. Лященко (1903—1904)[4], А. И. Малеин, А. Г. Фомин (1927—1931)[5].
Членами РБО в разное время были Венгеров С. А, Бонди С. М., Куфаев М. Н., Мезьер А. В., Торопов А. Д., Дерунов К. Н., Боднарский Б. С., Иваск У. Г., Лихачев Н. П., Ольденбург С. Ф., Пиксанов Н. К. и другие известные в научных кругах конца XIX — начала XX века персоналии[3].
Уже в первый год существования, РБО, совместно с «Обществом деятелей печатного дела» была сделана попытка полной регистрации и каталогизации произведений печати. В 1901 году ими был издан Первый том «Системат. Росписи книгам, вышедшим в России в 1899 г.», (январь — июль 1899 года)[1].
В Уставе РБО задачи его были определены так: «содействие объединению работающих по вопросам книговедения и теоретической выработки и практическому применению ряда мер для облегчения обозрения всех родов литературных произведений, а также изучение Книжное делокнижного дела в его прошлом и настоящем...»[6]
Русское библиологическое общество, среди прочего, разрабатывало ключевые вопросы библиографии, способствовало упорядочению библиографической регистрации в государственных структурах, а также введению преподавания библиографии и книговедения, как отдельного предмета некоторых высших учебных заведениях России[2]. Библиологическое общество ставило своей целью не только регистрацию текущей литературы, но и облегчение пользования ею[1].
РБО было издано множество книг и брошюр касающихся теории книговедения, истории книгопечатания и литературы, становления книговедческих организаций в стране, а также выпустило биографические материалы о видных русских книговедах и ряд литературно-исторических эссе[5].
Русское библиологическое общество разработало и предложило к рассмотрению проекты создания Российской книжной палаты и Российского государственного книжного фонда[5].
В 1931 году общество было преобразовано в Библиологическую секцию Общества библиотековедения (которая была создана из секции РБО в 1908 году). В том же году эта секция была расформирована и РБО прекратило своё существование[2][5], как и Русское библиографическое общество годом ранее.
Напишите отзыв о статье "Русское библиологическое общество"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Торговля книжная // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 3 Санкт-Петербург. Петроград. Ленинград: Энциклопедический справочник
- ↑ 1 2 [www.hi-edu.ru/e-books/xbook011/01/index.html?part-004.htm Беловицкая А. А., Учебное пособие «Общее книговедение»]
- ↑ Лященко, Аркадий Иоакимович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 3 4 Большая Российская Энциклопедия. Москва. Редакционная коллегия: Белова Л. Н., Булдаков Г. Н., Дегтярев А. Я. и др. 1992
- ↑ Устав Русского библиологического общества. СПб., 1899. Стр. 3.
Литература
- Торговля книжная // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Русское библиологическое общество
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
