Рыбин, Пётр Никитович

Пётр Никитович Рыбин
Первый секретарь Лутугинского районного комитета Комапртии Украины
10 августа 1965 — 29 января 1974
Рождение:	12 июля 1924(1924-07-12) с. Бобково, Барнаульский уезд, Алтайская губерния, РСФСР, СССР
Смерть:	1979(1979) Лутугино, Луганская область, Украинская ССР, СССР
Партия:	КПСС с 1944 года
Образование:	Высшая партийная школа при ЦК КПСС
Награды:

Пётр Ники́тович Ры́бин (1924—1979) — советский партийный деятель, первый секретарь Лутугинского райкома Компартии Украины в Луганской области, Герой Социалистического Труда (1966).

Биография

Ранние годы, война

Родился 12 июля 1924 года в селе Бобково Барнаульского уезда Алтайской губернии (ныне Рубцовского района Алтайского края) в семье крестьян-бедняков. Отец Никита Акимович Рыбин в годы Гражданской войны воевал в партизанском отряде на стороне красных, а в 1929 году первым вступил в колхоз имени Калинина. Мать умерла, когда Петру было два года. В 1932—1942 годах учился в Рубцовской средней школе.

В мае 1942 года призван в Красную Армию. Служил на различных фронтах Великой Отечественной войны. В январе 1944 года вступил в ВКП(б). В июне 1944 года — командир миномёта 2-й батареи 4-го дивизиона 257-го миномётного полка 27-й миномётной бригады на Ленинградском фронте, старший сержант. В конце войны окончил пехотное училище, после чего в звании младшего лейтенанта был назначен командиром взвода зенитно-артиллерийского полка.

После демобилизации в июне 1947 года поселился в Меловском районе Ворошиловградской области. Работал военруком Ново-Стрелецкой средней школы, затем штатным пропагандистом Покровского райкома Компартии Украины (КПУ).

Партийная работа

В 1951—1953 годах прошёл обучение в школе партийных кадров при Сталинском обкоме партии, после чего был направлен в Александровский райком КПУ. Утверждён заведующим отделом пропаганды и агитации, по совместительству — уполномоченным обллита. В 1954 году рекомендован на заочное отделение Высшей партийной школы при ЦК КПСС.

Колхоз «Червоный Жовтень»

В апреле 1955 года П. Н. Рыбин в числе тридцатитысячников, отвечая на призыв ЦК КПСС и Совета Министров СССР об укреплении руководящих кадров сельского хозяйства, изъявил желание пойти работать председателем колхоза. В октябре 1955 года избран председателем колхоза имени Маленкова (в 1957 году переименованного в колхоз «Червоный Жовтень») Александровского района.

Центральная усадьба колхоза располагалась в посёлке Белое. Хозяйство, занимавшее 3 тысячи гектаров в плодородной пойме реки Белой, специализировалось на производстве молока и овощей. Богатые традиции хлеборобского мастерства и энергичное руководство нового председателя позволили добиться наивысших в районе надоев молока: 3—3,5 тысячи литров в год на дойную корову. Колхозные механизаторы получали трёхразовое бесплатное питание, доярки — бесплатные завтраки. В колхозе было четыре столовых, детские ясли. Многие работники колхоза были отмечены в те годы высокими наградами страны.

Руководство районом

3 января 1965 года колхоз оказался на территории новообразованного Лутугинского района. 10 августа 1965 года на бюро Луганского обкома партии П. Н. Рыбин был утверждён первым секретарём Лутугинского райкома КПУ, избранного на пленуме райкома 30 июля 1965 года. Главным поручителем выдвиженца стал первый секретарь Луганского обкома партии В. В. Шевченко. Он же спустя год, учитывая колхозные заслуги, рекомендовал кандидатуру П. Н. Рыбина на присвоение высшего в СССР почётного звания за труд.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 марта 1966 года за достигнутые успехи в развитии животноводства, увеличении производства и заготовок мяса, молока, яиц, шерсти и другой продукции Петру Никитовичу Рыбину присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

За годы руководства П. Н. Рыбиным Лутугинский район достиг целого ряда успехов. Лутугинский завод прокатных валков экспортировал свою продукцию в 23 страны мира. Пущенная в эксплуатацию 30 ноября 1964 года шахта Лутугинская-Северная стала одним из лидеров советского углепрома и была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Набирал мощности Ольховский коксохимический завод — филиал Коммунарского коксохима. На завершающий этап вышло строительство шахты-гиганта Ворошиловградская № 1 с проектной мощностью 10 тысяч тонн угля в сутки. Рядом с шахтой вырос посёлок Юбилейный. В 1970 году в посёлке Георгиевка открыт рыбзавод. Лутугинский рыбный магазин с бассейном по ассортименту не уступал главному рыбному магазину Ростова-на-Дону «Океан». Высоких урожаев добивались хлеборобы и овощеводы.

В апреле 1971 года по итогам VIII пятилетки П. Н. Рыбин, один из немногих партийных работников области, награждён орденом Октябрьской Революции.

Совхоз имени Щорса

Вскоре после снятия В. В. Шевченко с руководства Ворошиловградской областью началась «чистка» партийных рядов. 29 января 1974 года П. Н. Рыбин постановлением бюро обкома партии был освобождён от должности в связи с выходом на пенсию. После этого четыре года он руководил крупнейшим хозяйством Лутугинского района — совхозом имени Щорса. Строил животноводческие фермы, мехмастерские, механизировал ток, возводил жильё, объекты соцкульбыта. Совхоз награждался медалями на Выставке достижений народного хозяйства в Москве.

Отставка

20 декабря 1978 года бюро Ворошиловградского обкома партии рассмотрело вопрос о фактах грубого нарушения партийной и государственной дисциплины руководством совхоза имени Щорса и формальном подходе Лутугинского райкома, работников отделов сельского хозяйства и оргпартработы обкома партии к их рассмотрению. Бюро постановило объявить П. Н. Рыбину строгий выговор и снять его с должности директора совхоза как скомпрометировавшего себя. Главный грубый конкретный факт нарушения, отмеченный в том постановлении, — «продажа тяжёлого мотоцикла с коляской одному из специалистов совхоза вне очереди».

Менее чем через год, в 54-летнем возрасте, П. Н. Рыбин скончался. Похоронен на Лутугинском кладбище.

Награды

• медаль «Серп и Молот» (1966)
• орден Ленина (1966)
• орден Октябрьской Революции (1971)
• два ордена Трудового Красного Знамени (1958, 1973)
• медаль «За отвагу» (1944) и др.

Семья

Жена Мария Фёдоровна Рыбина.

Трое детей: Пётр (подполковник, контрразведка), Зоя, Геннадий (возглавлял областное управление ГАИ). Внуки: Пётр(назван в честь Петра Никитовича), Мария, Александр, Николай.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19786 Рыбин, Пётр Никитович]. Сайт «Герои Страны».

• [kyiv-vestnik.com.ua/public_s5618.html Чепурнов Ю. Герой труда… вычеркнут из официальной истории области // Киевский вестник. — 01.09.2011.]

Отрывок, характеризующий Рыбин, Пётр Никитович

– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.