Сайра[1] (Cololabis saira) — морская рыба семейства макрелещуковых. Имеет важное промысловое значение.
Описание
Тело вытянутое веретенообразное, рыло удлинённое. Чешуя мелкая. Нижняя челюсть несколько длиннее верхней. Спинной плавник с 10—11 мягкими лучами сдвинут к хвостовому плавнику. Анальный плавник с 12—14 мягкими лучами расположен на уровне спинного плавника. За спинным плавником имеется 5—6 мелких добавочных плавничков, за анальным плавником 5—7 таких плавничков. Хвостовой плавник с глубокой выемкой. Боковая линия проходит низко, вдоль брюха.
Спина тёмно-зелёная или сине-зелёная, бока серебристые.
Максимальная длина тела 40 см, масса 180 г[2]. Живёт до 5—6 лет.
Биология
Пелагическая стайная рыба, глубины обитания — от 0 до 230 м. Совершает протяжённые сезонные миграции: осенью на юг в районы размножения, а весной — на север в места нагула. Питается зоопланктоном, преимущественно ракообразными, икрой и личинками рыб.
Половой зрелости достигает в возрасте 2 года. Нерест с октября до июня с максимумом в зимние месяцы. Икра по форме эллипсоидальная, с несколькими нитями на верхнем полюсе, клейкая, выметывается рыбой на плавучие водоросли. Плодовитость, в зависимости от размера тела рыбы — от 9 до 22 тысяч икринок[3]. Развивается в толще воды, личинки после вылупления также держатся некоторое время в дрейфующих водорослях.
Распространение
Ареал — умеренная и субтропическая зоны Тихого океана в Северном полушарии. Распространена от Кореи и Японии вдоль Курильских островов и Камчатки до Аляски и далее на юг до Мексики, 67°—18° сев. ш., 137°—108°в. д. В России — в Японском море, в южной части Охотского моря и в Тихом океане (у Курильских островов)[3][4].
Промысел
Сайра является важным промысловым видом, образующим промысловые скопления. Лов сезонный (путинный), ведётся дрифтерными сетями, боковыми ловушками и кормовыми сайровыми ловушками, в ночное время с помощью световых ловушек. В России наиболее распространена переработка сайры в консервы, в состав которых входят кусочки сайры холодного копчения, специи, пряности, иногда консерванты.
Мировые уловы сайры[4]
| Год |
2005 |
2006 |
2007 |
2008 |
2009 |
2010 |
2011 |
2012
|
| Мировые уловы, тыс. т |
478,2 |
394,9 |
524,9 |
622,1 |
475,7 |
432,4 |
459 |
461
|
|
Напишите отзыв о статье "Сайра"
Примечания
- ↑ Решетников Ю. С., Котляр А. Н., Расс Т. С., Шатуновский М. И. Пятиязычный словарь названий животных. Рыбы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский. / под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., 1989. — С. 189. — 12 500 экз. — ISBN 5-200-00237-0.
- ↑ [www.fishbase.org/Summary/speciesSummary.php?genusname=Cololabis&speciesname=saira Сайра] в базе данных FishBase (англ.)
- ↑ 1 2 Промысловые рыбы России. В двух томах / Под ред. О. Ф. Гриценко, А. Н. Котляра и Б. Н. Котенёва. — М.: изд-во ВНИРО, 2006. — Т. 1. — С. 439—440. — 656 с. — ISBN 5-85382-229-2.
- ↑ 1 2 [www.fao.org/fi/website/FIRetrieveAction.do?dom=species&fid=3001 Cololabis saira // Species Fact Sheet, FAO Fisheries and Aquaculture Department]
Отрывок, характеризующий Сайра
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
