Санагаста

Культура Санагаста, известная также как культура Ангуаласто, возникла на территории Аргентины около 1000 г. н. э. Её центр находился на территории современной провинции Риоха, а влияние распространялось до провинции Сан-Хуан.

Наряду с культурами Белен и Санта-Мария относится к доисторическому периоду Аргентины. Территория культуры Санагаста примерно совпадает с территорией проживания исторических народов диагита и капаянов, исчезнувших после прихода испанцев.

Жители культуры Санагаста занимались сельским хозяйством и собирательством. Охотились на ламу гуанако и нанду при помощи луков и лассо, разводили ламу. Сооружали зернохранилища, загоны для скота из плетёного тростника, наполовину врытые в землю печи.

Керамика Санагасто отличается чёрными геометрическими фигурами на розоватом фоне, клетчатыми и полосатыми мотивами. Характерными являются круглые урны с узким горлышком.

Также обрабатывали металлы, в основном медь, из которой изготавливали пекторали и серьги.

Корзиночные изделия имели спиральную форму. Изготавливали также ткани из растительных волокон и шерсти верблюжьих животных (лама, викунья), из которой делали различного рода одежду — пончо, накидки, шапки, пояса, и др.

См. также

• Доисторическая Аргентина

Ссылки

• [www.patrimonionatural.com/HTML/provincias/sanjuan/morrillos/cultura.asp Los Morrillos]

Отрывок, характеризующий Санагаста

– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.