Диагита

Диагита или пасиока — исчезнувший народ или группа народов, проживавших на юге Южной Америки. Культура диагита процветала в период VIII—XVI веков на территории современных аргентинских провинций Сальта, Катамарка, Ла-Риоха и Тукуман, а также чилийских областей Атакама и Кокимбо.

История

Племена диагита иногда образовывали конфедерацию, иногда воевали друг с другом. Их культура в то время отличалась от соседних андских культур отсутствием кастовой системы, а также золота и других предметов роскоши.

Когда инки начали экспансию на юг в XV веке, диагита оказали им яростное сопротивление. Со временем инки покорили диагита, однако инкская экспансия остановилась на территории современной провинции Кордоба. После прибытия испанцев диагита оказали сопротивление испанской колонизации.

Культура

Диагита были одной из наиболее развитых доколумбовых культур на территории Аргентины. Они владели развитыми технологиями строительства и земледелия, включая ирригацию, и были также известны своим керамическим искусством. В росписи керамики использовались красный, чёрный и белый цвета. Диагита не строили крупные города, занимались земледелием (выращивали кукурузу, тыкву и бобы) и скотоводством (разведение стадных животных, таких, как лама).

Диагита испытали влияние андских культур, обладали рядом общих черт с инкской цивилизацией. Они обожествляли Солнце, гром и молнию.

Язык

Язык или языковая группа какан, на котором говорили племена диагита и кальчаки, исчез в конце 17 — начале XVIII века. Его генетические связи остаются неясными. Предполагается, что язык задокументировал иезуит Алонсо де Барсена, однако его рукопись утеряна.

См. также

• Кальчаки
• Кильме

Отрывок, характеризующий Диагита

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.