Святогоров, Александр Пантелеймонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Святогоров.
Александр Пантелеймонович Святогоров
Прозвище

Зорич

Принадлежность

Внешняя разведка

Род войск

НКВД

Годы службы

1939—1991

Звание

подполковник

Награды и премии

Алекса́ндр Пантелеймо́нович Святого́ров (15 декабря 1913, Харьков — 22 июня 2008, Киев) — советский разведчик.





Биография

Родился 15 декабря 1913 года в Харькове, где окончил школу, а потом техникум. С 1932 года работал мастером, начальником смены, начальником цеха на комбинате «Запорожсталь».

В 1939 году Александра Пантелеймоновича пригласили работать в НКВД. Работал в Запорожском областном управлении НКВД, занимался пересмотром дел необоснованно репрессированных.

В начале войны участвовал в минировании стратегических объектов Запорожья. Позже стал адъютантом начальника разведуправления фронта полковника Леонова. Занимался разработкой агентурной сети на оккупированной территории, подготовкой разведывательно-диверсионных групп и их заброской в тыл противника в районах Харькова, Ворошиловграда, Сталинграда.

После заброски в немецкий тыл в 1944—1945 годах на территорию Польши и Словакии участвовал в разведывательно-диверсионных мероприятиях.

Среди известных операций, в которых он участвовал были: ликвидация военного коменданта Харькова генерала Георга фон Брауна, ликвидация Люблинской разведшколы, ликвидация личного представителя адмирала Канариса — Вальтера Файленгауэра. В 1944 году руководил разведывательно-диверсионным отрядом «Зарубежные» в районе Банска Бистрица (Словакия).

После войны был направлен на работу вице-консулом, генеральным консулом СССР в Братиславе. В 1948 году направлен в Берлин, где работал под легендой советского «невозвращенца», координируя операции советской разведки на территории Австрии и Западной Германии. В 1953 году по распоряжению Берии направлен на работу в Чехословакию, с 1956 — в резидентуре в ГДР (до 1961 года).

Операции Святогорова

Ликвидация Георга фон Брауна

В Харькове, в доме на улице Дзержинской, 17 диверсанты Святогорова установили несколько мин, предполагая, что фон Браун решит занять именно этот дом. Немецкие саперы тщательно обследовали дом и нашли радиоуправляемую мину, спрятанную в подвале. Другая мина, начинённая полутонной тротила, была зарыта на трёхметровой глубине. Полковник Илья Старинов привёл радиомину в действие в то время, когда фон Браун устраивал торжественный приём.[1]

Ликвидация шефа гестапо

В партизанский отряд явились с повинной бойцы украинской дивизии СС «Галичина». Святогоров решил этим воспользоваться, чтобы проникнуть в разведшколу под видом хорунжего Украинской повстанческой армии. Святогорову удалось войти в доверие к шефу гестапо штурмбаннфюреру Аккардту. Вскоре Святогоров передал в Москву список курсантов и засланных на территорию советских войск выпускников раздевательной школы. Затем группа Святогорова, разгромив гестапо и разведывательную школу, попыталась захватить Аккардта, но в перестрелке он погиб.[1]

Захват Вальтера Файленгауэра

О приезде Вальтера Файленгауэра в Люблин Святогоров узнал случайно. Святогорову удалось внедрить в абвер своего разведчика — поляка Станислава Рокича. Под видом Фридриха Краузе Рокич встречал Вальтера Файленгауэра. Вальтер Файленгауэр приехал со своей любовницей Софией Зонтаг. Во время застолья Файленгауэр выболтал цель приезда в Люблин: «Вильгельм Франц Канарис послал его организовать операцию против партизан».[1]

Освобождение Вильяма Широкого

Святогоров руководил операцией по освобождению из тюрьмы секретаря коммунистической партии Вильяма Широкого. Во время освобождения Широкого люди Святогорова проникли в близкое окружение словацкого президента Йозефа Тисо. Ликвидировать Тисо не удалось из-за бегства Тисо в Берлин.[1]

Кража шифров

Лаврентий Берия поручил Святогорову проникнуть в пражское отделение МОССАДа и выкрасть секретные шифры. Ко второму секретарю израильской миссии Герзону Святогоров подослал разведчицу Бьянку. Герзон, после проведённой с Бьянкой ночи, крепко заснул. Бьянка вытащила из кармана пиджака ключи от сейфа и передала их чекистам. Шифры и коды быстро пересняли и Бьянка вернула их на место. Проснувшись, Герзон ничего не заподозрил. В течение двух лет чекисты были в курсе всех действий МОССАДа.[1]

Ликвидация Бандеры

В послевоенные годы в Мюнхене обосновался лидер УПА Степан Бандера. Руководство операцией было возложено на подполковника Святогорова, исполнителем назначили сотрудника КГБ Богдана Сташинского. Сташинский поджидал Бандеру у его подъезда с миниатюрным пистолетом в виде авторучки с капсулой цианистого калия. После выстрела в упор Бандера скончался мгновенно.[1]

Интересные факты

Напишите отзыв о статье "Святогоров, Александр Пантелеймонович"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Иван Барыкин «Щит и меч майора Зорича», Тайны XX века.. — 2015. — № 6. — С. 6-7.

См. также

  • [sobytiya.net.ua/archive,date-2008_08_11,article-leonid_svyatogorov_v_kontse_voiynu_1/article.html События и люди. Александр Святогоров.]
  • [www.anti-glob.ru/st/svyatogorov.htm Они творили историю. Памяти А.П.Святогорова.]

Фильмы

Отрывок, характеризующий Святогоров, Александр Пантелеймонович

Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Святогоров,_Александр_Пантелеймонович&oldid=81033570»