Секс (книга)

Секс
Sex
Металлическая обложка издания
Автор:	Мадонна
Язык оригинала:	английский
Оригинал издан:	октябрь 1992
Следующая:	The Girlie Show

«Секс» (англ. Sex) — первая книга знаменитой американской певицы Мадонны. Издание на английском языке впервые было опубликовано 21 октября 1992 года и предваряло выход пятого студийного альбома «Erotica».

О книге

«Секс» представляет собой достаточно объемную (128 страниц) великолепно оформленную книгу большого формата (так называемую «coffee-table book»), повествующую о сексуальных фантазиях Диты — альтер эго Мадонны. Основной акцент в книге сделан на смелых эротических фотографиях, выполненных известным фотографом Стивеном Майзелом. На фото, в которых присутствуют среди прочего симуляция половых актов, лесбийской и гомосексуальной любви, запечатлены сама Мадонна, а также актриса Изабелла Росселлини, модель Наоми Кэмпбелл, певец Ванилла Айс, актёр Удо Кир, порноактёр Джои Стефано.

Тексту в книге отведена второстепенная роль, однако не сводящаяся к роли подписей под фотографиями, он имеет самостоятельную смысловую нагрузку. Повествование не является последовательным и состоит из нескольких самостоятельных частей, включающих вступление, куплет из песни «Erotica», завершающийся фразой «I’ll teach you how to fuck» («Я научу тебя трахаться») (в самой песне последнее слово строки отсутствует) и отдельные размышления о сексе.

Оформлению книги также уделено большое внимание: пластиковый пакет, в который упакована книга, напоминает упаковку презерватива, обложка книги представляет собой металлическую панель с выгравированным названием и индивидуальным номером на обороте, различные страницы книги напечатаны на бумаге разного типа, текстуры, а также размера, фотографии выполнены как в цветном, так и в черно-белом вариантах. По отношению к тексту также применены различные приемы оформления: текст набран различными шрифтами, имеются страницы с рукописным текстом.

Приложением к книге служил сингл «Erotic» на компакт-диске с записью песни «Erotica». Что интересно, на всех других записях песня именуется своим оригинальным названием — «Erotica».
Люси О'Брайен в своей книге о Мадонне писала:
Книгой «Секс» Мадонна представила оборотную сторону голливудской мечты. Сколько желающих стать кинозвездами приезжали в Лос-Анджелес за славой и кончали съемками в периферийных порнофильмах. Напрашивается вывод, что голливудский мир со своим акцентом на женской сексуальной привлекательности спекулирует на проституции. Многие разочарованные актеры жаловались, что его мишурный блеск «сносит голову». Одному из юношей, у которых я брала интервью для этой книги, было двенадцать лет, когда «Секс» вышел в свет. До этого он ничего не знал о Мадонне. «У нас в школе думали, что она старая порнозвезда. Мы понятия не имели о том, что она певица. Конечно, было ощущение, что она какая-то ненастоящая». Сверстница Мадонны, певица и композитор Тори Амос, в своем творчестве также занималась исследованием темы секса. Она признается, что многие творческие люди испытывают острую необходимость выразить «угнетенное „я"». Для Мадонны такой формой выражения стала книга «Секс». «Кто я такая, чтобы судить её? Если вы не причиняете никому боли, почему бы не позволить себе высказаться таким способом. Вы свободны в своем выборе. Большинство женщин занимаются этим тайком, она же предпочитает открытость». Основной реакцией, которую вызывала книга «Секс», было чувство неловкости, ощущение, что за внешней развязностью этой женщины скрывается больная душа. Что особенно расстроило Мадонну, так это то, что её любимый продюсер Патрик Леонард заявил: «Если она в скорости не выйдет замуж, станет душевнобольной». Он не имел в виду ничего серьезного, но тем не менее верно предсказал, что у неё произойдет душевный надлом. Вскоре после издания «Секса» вышел релиз нового студийного альбома Мадонны «Erotica». На внутренней фотографии его обложки Мадонна держит в руках рукоять черного кнута, на запястьях кожаные браслеты с металлическими шипами, глаза закрыты, из открытого рта сладострастно высунут язык. Если поместить этот снимок рядом с конвертом «True Blue», разница покажется ошеломляющей.

Издание книги

Книга, несмотря на всю провокационность и неоднозначность, стала одной из самых популярных книг 1992 года и самой продаваемой в карьере Мадонны: всего было продано более 1.500.000 экземпляров при цене в 49,95 долларов США, из них 500.000 экземпляров лишь за первую неделю. «Секс» заняла первое место в списках бестселлеров авторитетных газет «Washington Post» и «New York Times».

Помимо США книга была издана еще в нескольких странах, однако после продажи тиража переиздания не происходило. В России книга не издавалась.

На настоящий момент книга является объектом коллекционирования, и её стоимость на Интернет-аукционах доходит до 400 долларов США за экземпляр.

Скандалы

Безусловно, выпуск книги, учитывая характер описываемого вопроса и представленное его описание, а также репутацию её автора, сопровождался многочисленными скандалами. Так, в Японии и Индии продажа книги была вовсе запрещена, выход книги во Франции сопровождался двумя судебными исками к Мадонне со стороны прокатолической организации «Будущее культуры». Также многочисленными протестами сопровождался выход книги в других странах.

Цитаты

Многие цитаты из книги стали достаточно известными широкой публике в силу своей провокационности и прямолинейности:

• Эта книга о сексе. Секс — это не любовь. Любовь — это не секс.
• Не познав боли, не познаешь удовольствия.
• Бывало, в детстве я сидела, откинувшись назад, на унитазе и ждала, когда у меня перестанет зудеть между ног.
• У моей киски девять жизней.
• Моя киска — это храм знаний.

См. также

• О Мадонне
• Библиография Мадонны
• Дискография Мадонны

Ссылки

• [www.madonna-online.ch/m-online/galleries/1992/92-10-21_sex/92-10-21_sex.htm Галерея страниц книги «Секс»]

Отрывок, характеризующий Секс (книга)

– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.