Серапион (Машкин)

Архимандрит Серапион
Имя при рождении:	Владимир Михайлович Машкин
Дата рождения:	29 марта (10 апреля) 1854(1854-04-10)
Дата смерти:	20 февраля (5 марта) 1905(1905-03-05) (50 лет)
Направление:	христианская философия

Архимандрит Серапион (в миру Машки́н Владимир Михайлович; 29 марта (10 апреля) 1854 — 20 февраля (5 марта) 1905) — русский богослов и философ, система христианской философии которого стала одной из опор творчества раннего Павла Флоренского.

Биография

Происходил из дворянской семьи, воспитывался в имении отца, а с 1866 года в Петербурге. В 1868—1874 годы обучался в Морском училище. Начал военную службу, но уже в 1876 году вышел в отставку мичманом. В 1877 году поступил вольнослушателем естественного отделения физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Посещал лекции по философии В. С. Соловьёва.

В 1881 году был арестован в рамках дела об убийстве императора Александра II, его связь с народовольцами установлена не была и он был быстро отпущен. Это стало причиной нервного срыва. Он оставил университет и несколько месяцев провёл в кутежах, а затем в 1882—84 годы лечился в клиниках Москвы и Петербурга. Страдал галлюцинациями и нервными припадками.

После лечения вернулся в имение отца и вскоре по совету духовника отправился на Афон где стал послушником Пантелеимонова монастыря. Пробыл там до 1889 года когда рецидив болезни заставил его вернуться на родину. В 1892 году поступил в Московскую духовную академию и в октябре этого года принял монашеский постриг. В 1896 году окончил обучение со степенью кандидата богословия (выпускное сочинение «О нравственной достоверности»).

В 1897 году был назначен настоятелем Знаменского монастыря в Москве, в 1898 году возведён в сан архимандрита. В 1898 году подготовил магистерскую диссертацию на тему «Опыт системы христианской философии» (известна также под названием «Опыт системы Учения и Дела Иисуса Христа»). Она была возвращена ему на доработку, что уязвило его, это повлекло возвращение к алкоголизму. Во время одного из запоев в 1900 году Серапион не встретил посетившего Знаменский монастырь императора Николая II за что был уволен от должности и отправлен на покой в Оптину пустынь где скончался в 1905 году.

Серапион занимал позиции крайнего церковного и политического радикализма:

• упрекал церковь в ереси цезаропапизма;
• отказывался совершать богослужения когда в храме находилась полиция;
• считал образцом общественного активизма деятельность священника Гапона, которого называл мучеником за истину;
• оправдывал, ссылаясь на библейские прецеденты, практику тайных политических убийств;
• называл Русско-японскую войну не богоугодной так как считал Японию нравственно выше России, направил Иоанну Кронштадтскому вызов на диспут по этой теме, который остался без ответа;
• поддерживал принципы Великой французской революции и одновременно защищал христианскую теократию в форме афонской монашеской республики.

Литература

• Машкин Владимир Михайлович // Русские писатели. 1800—1917. Т.3. М.: Изд-во «Большая Российская Энциклопедия», 1994. С. 549—550.
• Ельчанинов Иван Николаевич, Флоренский Павел Александрович. [www.bogoslov.ru/bv/data/189208/898/493/1234/4248_1917_02-03_10.djvu Данные к жизнеописанию архим. Серапиона (Машкина): Родословие архимандрита Серапиона. Идеологическое древо архимандрита Серапиона. Родословное древо Машкиных] // Богословский вестник, 1 № 2/3 (1917) 17. Страницы: 338—354.

Отрывок, характеризующий Серапион (Машкин)

Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.