Соколов, Сергей Юрьевич

Сергей Юрьевич Соколов
Дата рождения:	1875(1875)
Место рождения:	Харьковская губерния, Российская империя
Дата смерти:	1964(1964)
Место смерти:	Сочи, Краснодарский край, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	бактериология
Известен как:	победивший малярию в регионе черноморского побережья
Награды и премии:

Серге́й Ю́рьевич Соколо́в (1875—1964) — российский и советский бактериолог-маляриолог, заслуженный врач РСФСР. С его именем связано полное искоренение малярии в городе Сочи.

Биография

Соколов родился в 1875 году в Харьковской губернии. С 12-летнего возраста Сергей Соколов должен был помогать семье, работая на руднике на Брянском заводе. Он принимал активное участие в революционном движении и в 1905 году вынужден был скрываться от преследований полиции. В 1907 году С. Ю. Соколов вновь поступает на работу и одновременно в свободное время занимается самообразованием. Позднее он окончил вечернюю среднюю школу в Москве и поступил на частные университетские курсы в Юрьеве.

До революции, окончив медицинский институт, Соколов работал некоторое время в одной из больниц Москвы. После революции, получив в 1918 году специальность врача, он в числе первых явился в Народный комиссариат здравоохранения, готовый работать там, где нужна помощь. Его отправили на Урал. Это были трудные годы — не хватало продовольствия, жилья, дров, керосина. Вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Больницы оказались переполненными. Много людей, зараженных тифом, оставались дома. Врачам приходилось работать сутками. Они вели настоящее сражение с заразной болезнью. Им удалось победить эпидемию. Но для Соколова радость победы была омрачена — тиф, точно в отместку за особое усердие, уложил в постель его самого. В тяжёлом состоянии он был доставлен в Москву. После выздоровления он снова явился в Наркомздрав. На этот раз ему вручили документ подписанный Николаем Александровичем Семашко, в котором говорилось, что врач Сергей Юрьевич Соколов назначается заведующим Туапсинским курортным районом и «все правительственные учреждения и железнодорожные организации приглашаются оказывать всякое содействие в возможно срочном прибытии его к месту службы» — настолько важным было его новое назначение. Он добирался на юг с наступающими красноармейскими частями, уничтожавшими остатки белых армий на Юге России. В Туапсе прибыл сразу после капитуляции деникинской армии в Кудепсте. Территория под его ответственностью располагалась от Туапсе до Адлера. Здесь ему передали частные пансионы, виллы и дачи бежавшей за границу знати царской России, и он создавал в них первые санатории и дома отдыха нового типа — для народа. Сергею Юрьевичу понравилось черноморское побережье с его кряжами, покрытыми могучим лесом и с целебным воздухом, приправленным ароматом горных вершин и солями моря, с такой тёплой зимой. Ещё тогда, в годы разрухи, он говорил:

Здесь должен быть, здесь будет один из самых лучших курортов мира!

Однако, отдыхающие и даже люди из числа помощников Соколова продолжали заболевать трудно поддающейся лечению, тропической малярией. Тучи комаров делали эти края местом явно неподходящим для отдыха.

Борьба с малярией

Соколовым была развёрнута широкая кампания по борьбе с очагами малярии на черноморском побережье. Первым делом, по предложению Соколова, на побережье были созданы противомалярийные станции. Они появились в Анапе, Новороссийске, Геленджике, Туапсе, Сочи и развернули активную деятельность. Соколов не довольствовался ролью организатора. В 1923 году, как только определился район наибольшего санаторного строительства, — им стал, конечно, Сочи с его целебными мацестинскими источниками, — Соколов возглавил Сочинскую противомалярийную станцию. Неутомимый человек, Соколов пешком обошёл всю территорию курорта и его окрестности, взял на учёт и тщательно обследовал водоёмы и заболоченные места, наметил меры их оздоровления. Также им была проведена огромная оздоровительная работа среди местного населения. Позже Соколову был предложен более высокий руководящий пост, однако он отказался, с тем чтобы все свои силы без остатка посвятить борьбе с тропической малярией. Наркомздрав поощрил это начинание и наделил Соколова особыми полномочиями. В ходе своей деятельности, Соколов разработал комплексные меры борьбы с малярией: осушение заболоченной местности, опыление и нефтевание водоёмов, высаживание эвкалиптов и платанов, способствующих осушению почв, разведение гамбузии. 1956 год стал первым годом в истории Сочи, в течение которого не было зафиксировано ни одного случая заболевания малярией.

Награды

Врачебный подвиг Соколова был отмечен орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, многими медалями, министерскими значками, почётными грамотами. В числе первых, Верховным Советом РСФСР ему присвоили звание заслуженного врача РСФСР, тридцать пять лет подряд он избирался депутатом сочинского городского совета. Сергей Соколов — член КПСС с 1929 года. Правительство высоко оценило деятельность С. Ю. Соколова, помимо орденов наградив его также медалями «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», а Министерство здравоохранения СССР наградило значком «Отличнику здравоохранения». Но самой большой наградой, как он сам однажды признался в 1956 году, на декабрьской сессии городского совета, он до конца своих дней считал превращение черноморского побережья в настоящий курорт, в чём была его первостепенная заслуга.

Память

В 1964 году, после смерти Сергея Юрьевича Соколова в музее краеведения установлен его бюст из дерева. Решением исполкома городского совета депутатов именем Соколова была названа улица в Центральном районе города Сочи. Улица Соколова — это одна из самых коротких улиц Сочи. Прежде её называли Музейной. Похоронен Сергей Юрьевич Соколов на Центральном Успенском кладбище Сочи.

См. также

• Памятник Сергею Соколову

Ссылки

• [edemkavkaza.ru/enciklopediasochi/254-sokolov.html Соколов Сергей Юрьевич : Биография]. Энциклопедия Сочи. [www.webcitation.org/67ZfKZOoY Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].

Литература

• На ком земля держится // Дон : Ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический иллюстрированный журнал. — Ростов н/Д: Изд-во «Молот», 1975. — № 10. — С. 155. Тираж — 65 тыс. экз. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-3562&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-3562].

• Покровский С. Н. Сергей Юрьевич Соколов (К 80-летию со дня рождения) // Медицинская паразитология и паразитарные болезни : Журнал. — М.: Изд-во «Медицина», 1956. — Т. XXV, вып. 1 (январь—март). — С. 94. Тираж — 5650 экз.

Отрывок, характеризующий Соколов, Сергей Юрьевич

– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.