Суханов, Александр Алексеевич
Поделись знанием:
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
| Александр Суханов | |
 А. Суханов. Концерт 1996 г. | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Имя при рождении |
Александр |
| Полное имя |
Александр Алексеевич Суханов |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Профессии |
Преподаватель математики |
| Инструменты |
Гитара |
| Жанры | |
Алекса́ндр Алексе́евич Суха́нов (род. 25 мая 1952, Саратов) — советский и российский математик, композитор, бард, автор примерно полутора сотен песен.
Биография
Александр Суханов родился 25 мая 1952 года в Саратове. В детстве учился музыке — окончил музыкальную школу по классу скрипки. Обучался в школе с математическим уклоном, закончив её в 1969 году с серебряной медалью. В 1974 году окончил с отличием мехмат Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, затем окончил аспирантуру и получил степень кандидата физико-математических наук (1977 год). Преподавал высшую математику в Военно-воздушной академии им. Ю. А. Гагарина. С 1981 года работает в МГУ в лаборатории вычислительных методов.
Женат. Имеет двух дочерей-близняшек от первого брака и трёх внучек (на 2013 год). Жена Лиза. Её отец был японец, а мать кореянка. У Лизы от предыдущего брака дочь Вика с дочерью Катей.
Творчество
С 1969 года Суханов начал писать песни на собственные стихи (первая песня «Аист»), а также на стихи таких известных поэтов, как С. Маршак, И. Уткин, П. Шелли, А. Вертинский, А. Пушкин, Н. Рубцов и др. С большим успехом исполнял свои песни, аккомпанируя себе на шестиструнной гитаре. Участвовал в жизни сообщества КСП, выступая на слётах, концертах и фестивалях. Написал несколько песен к спектаклям. У барда вышла пластинка на фирме «Мелодия», выпущено несколько компакт-дисков.
Популярен с 1976 года после исполнения песен «Ах, телега ты моя» и «Этот апрель.» на слёте Московского клуба самодеятельной песни, где получил звание лауреата.
Член Союза литераторов России[1].
Премии и звания
- Лауреат Царскосельской художественной премии, за самобытный музыкальный почерк и песни на стихи классических поэтов (2012)[2]
- Лауреат VIII Грушинского фестиваля (1975)[3]
- Почётный гражданин города Саратова
Песни
- А какая музыка в тишине играла… — Гармония
- Аист улетает в облака, унося мечту свою на крыльях… — Аист
- Ах телега ты моя, вдребезги разбитая… — Колокольчик
- Безумных лет угасшее веселье… — Элегия (Стихи А. С. Пушкина)
- Белый снег в тишине закружил. Молчаливо в ночи исчезает… — Только ночь
- Больше пью, хуже сплю…
- Брошу все дела, подниму глаза…
- Бумага предо мной, мой друг, я вам пишу… — Абонемент
- Бывает однажды, не у моря, нет, нет…
- Был цыплёнок весел, потому что весил, нагулявши по дворам, ровно двадцать грамм… — Сколько полагается (Стихи М. Яснова)
- В глубинах метрополитена…
- В жизни иногда ты находишь путь верою…
- В комнате темно, в комнате беда — кончилось вино, кончилась еда… — Душевная (Стихи Н. Рубцова)
- В нашем доме живёт привиденье, и ручаюсь я вам головой… — Домовой
- В окне фиалки не дрожат. Рябины ветвь не колыхнётся… — Телефонный звонок
- В саду, где стужей веет от земли, два привиденья только что прошли… — Чувствительная беседа (стихи Поля Верлена)
- В сердце однажды вернётся надежда… — Вальс ожидания
- В синем небе журавли, милый, а нельзя ли… — Журавли (Стихи И. Уткина)
- В тёмной башне один, по науке жил дракон. Ежедневно от скуки… — Дракон
- Вот и лето прошло… — (Стихи Арсения Тарковского)
- Впервые на арене, для школьников Москвы… — Цирк (Стихи С. Маршака)
- Всё было, неужели было… — Эпиграф
- Где бы стезя ни бежала… — Стезя (Стихи В. Набокова)
- Говорит сурок ондатре: «Раздели четыре на три»… — Замечательный сурок
- Голову мне кружат запахи в лесу…
- Двое тихо говорили. Расставались и корили… — Уезжаю в Ленинград (Стихи И. Уткина)
- Дело было возле дачи моего соседа…
- Длиннее дни, алей рассвет… — (Стихи Джауфре Руделя)
- До свиданья, до свиданья, между прочим говорю… — До свиданья
- До свиданья, шумный лагерь, пионерский город наш…
- Её глаза, на звёзды не похожи… — Сонет 130 (Стихи У. Шекспира в переводе С. Маршака)
- Если вдруг ожила небылица… — Небылица (Стихи И. Анненского)
- Есть мечты на свете этом, очень разные мечты…
- Женщины, нас под руку берущие… — (Стихи А. Володина)
- Жизнь моя не повторится дважды…
- Жил-был один мужчина…
- За проливом синим, за горой крутой… — Край света
- Зачем и о чём говорить…
- Звезда полей во мгле заледенелой… — (Стихи Н. Рубцова)
- И опять в полусвете ночном… — На качелях (Стихи А. Фета)
- Иванов проживает на улице Май… — Иванов и Петров
- Иду золотистой аллеей…
- Из-за нежности я погубил свою жизнь… — Я погиб
- Издалека льётся тоска скрипки осенней… (Стихи П. Верлена в переводе А. Гелескула)
- Как незаметно день за днём год пролетает… — Вальс «Да ну»
- Как чудесно! — в нашей жизни… — Гости
- Каменщик, каменщик, в фартуке белом… — Каменщик (Стихи В. Брюсова)
- Кем-то лето второпях выпито из сада… — Осенний сад (Стихи И. Померанцева)
- Когда лампа разбита, огонь умирает в пыли… — Строки (Стихи Перси Биши Шелли. Перевод И. Ивановского)
- Когда умру, схороните меня с гитарой… — (Стихи Федерико Гарсиа Лорки)
- Когда я на речку мальчишкой ходил… — Про бычка (Стихи В. Левина)
- Корабли трутся бортом о борт… — Корабли должны уходить (Стихи Карлоса Касассоса)
- Корабли уходят в море…
- Кто построил этот мир полный света и дождя…
- Любовь, как роза красная, что летом расцвела…
- Любовь моя, Снегурочка, не стоит горевать… — Снегурочка (Стихи И. Уткина)
- Марионетки всех времён, любимая забава… — Марионетки (Стихи Беранже)
- Миленькая рыбка, дорогой карась… — Карась (Стихи Н. Олейникова)
- Мирную самбу в мирные дни… — Мирная самба
- Мой весёлый, звонкий мяч… — (Стихи С. Маршака)
- На Арбате, через площадь вёл на ниточке послушной… — Розовая песня (стихи О. Дриза)
- На дворе не слышно вьюги, над землёй туманный пар…
- На Камчатке холмы зелены до зимы… — На Камчатке
- На промысел пошли два друга, два соседа… — Змея (стихи С. Маршака)
- На работу утром рано бодро выхожу…
- На Чимгане воздух чист… — Чимган
- Над рекой и над дорогой в суете обычных дней…
- Начинается игра радости с отчаяньем…
- Наша Ива не ленива, целый день рисует Ива… — Советчики (Стихи Я. Свободы)
- Наши сны о земле — отраженье миров…
- Не бросай на край земли огненные краски…
- Не бывает напрасным прекрасное… — (Стихи Ю. Мориц)
- Нет, я не жду любви ответной…
- Никого со мною нет, на стене висит портрет… — Портрет (Стихи А. Тарковского)
- О, больная, прекрасная Осень… (Стихи Г. Аполлинера)
- О женщине Грузии дальней…
- О женщине замужней…
- О, мой дом, моя земля, мой кораблик…
- Обманите меня, но совсем, навсегда… — (Стихи М. Волошина)
- Обойди весь город поперёк и вдоль…
- Ой, дорога, ты, дорога, между сосен и берёз… — Дорога
- Оправданья и страданья, всё на откуп…
- Педали у велосипеда легко и свободно кручу… — Велосипед
- Печалишься ты зря, не веришь в радость утра…
- По моей щеке напрасно тихо катится слезинка…
- По статистике многие женщины… — (Стихи М. Володина)
- Под мостом ледоход, ледоход…
- Поднимите, — кричу я с дивана… — Поднимите! — (Стихи В. Д. Смита в пер. А. Суханова)
- Подумаем о том, где этот мир поэта…
- Полдюжины булавок я вам преподношу…
- Помнишь летом, родная, с тобою…
- Помню, были мы неделю на Таити… — Рассказ кока
- Поскрипывал ремень на чемодане… (Стихи А. Кушнера)
- Потемневший от времени снимок… — Фотография
- Потуши свечу, занавесь окно…
- Появился в доме вдруг очень вежливый индюк… — Индюк. (Стихи Б. Заходера)
- Продаю — купите то, чем я владею…
- Прощай, Карелия моя… — Прощание с Карелией
- Рядовая психбольница, пациент очередной… — (Стихи М. Володина)
- Свет зажгу, на чернильные пятна…
- Сквозь белесую мглу прорывается утро… — Сентябрьский вальс
- Снова стою на дороге знакомой…
- Спасибо, спасибо тому, кто строил баню… — Баня (Стихи С. Маршака)
- Спят, спят мышата, спят ежата... — Зелёная карета (Стихи Овсея Дриза в переводе Генриха Сапгира)
- Среди миров, в мерцании светил… — Моя звезда (Стихи И. Анненского)
- Стареют нынче вещи.
- Там, высоко в горах снега, вечные лежат… — Там
- Твои глаза как океаны… — Камчатка
- Ткут из пены кружева и вздыхают волны…
- Три девочки в траве, три тонких линии… — Три девочки (Стихи Г. Эмина)
- Ты видел с крыльями верблюда…
- Ты да я, да мы с тобой… — В деревянном башмаке. Народная норвежская песня. (Перевод Ю. Вронского)
- Тянется ужин, плещет бокал… — Аристократка (Стихи Н. Олейникова)
- У души моей вот-вот загремят раздоры с телом… — Песенка о сухой корочке (Стихи Дм. Сухарева)
- У него было пять женщин до неё…
- У Пера когда-то корова была… — Про Пера (Норвежские народные стихи. Перевод Ю. Вронского)
- У старинного дома, на углу Малой Бронной… — Патриаршие пруды
- Уезжаю в Ленинград, как я рада — как я рад… — (Стихи И. Уткина)
- Ухожу, ибо в этой обители бед ничего постоянного, прочного нет… — Романс старости (Стихи Омара Хайама)
- Что любится, чем дышится, душа чем ваша полнится…
- Этот апрель — новый приход светлой мечты из снов… — Апрель
- Этот вот человек на соратника сделал донос… — Провокатор (Стихи Н. Хикмета)
- Я видел землю чудную не раз… — Зелёная земля. (Стихи А. Смита)
- Я знаю, я знаю много песен о любви… — Музыкальный полёт
- Я и память вспоминали время… — Минута молчания
- Я играла с огнём, не боялась огня… — (Стихи и музыка В. Долиной)
- Я не владею испанским, немецким, французским… — Мой кругозор (Стихи Ю. Мориц)
- Я переделал много дел, едва с кровати встать успел…
- Я прощаюсь первым, год уходит в ночь…
- Я с тоской, как с траурным котом… — Прощание с Марией (Стихи И. Сельвинского)
- Я увидел во сне можжевеловый куст… — Можжевеловый куст (Стихи Н. Заболоцкого)
Напишите отзыв о статье "Суханов, Александр Алексеевич"
Примечания
- ↑ [souzlitbio.narod.ru/S.htm Сайт Московской организации Союза литераторов РФ: Библиографический справочник]
- ↑ [www.rg.ru/2012/10/19/reg-szfo/premiya-anons.html В пушкинском лицее вручили Царскосельскую премию] // RG.RU Российская Газета. — 19.10.2012.
- ↑ [grushinka.ru/laureats/51-laureaty-i-diplomanty-xxxvii-grushinskogo-festivalya.html Лауреаты и дипломанты Грушинских Фестивалей]. Грушинский Фестиваль. Проверено 14 марта 2014.
Ссылки
- [youtube.com/watch?v= Александр Суханов. Видео] на YouTube
- [www.1tv.ru/prj/pokavsedoma/vypusk/21004| Александр Суханов в телепередаче «Пока все дома»]
- [lib.ru/KSP/suhanow.txt Суханов, Александр Алексеевич] в библиотеке Максима Мошкова
- Home Page: mech.math.msu.su/~sukh/
- [www.bards.ru/Suhanov/part36.htm Суханов Александр Алексеевич на bards.ru]
- Полина Пронюшкина [www.eg.ru/daily/stars/32023/ Олег Митяев: Когда Александр Суханов поёт, люди просто столбенеют и внимают] // Экспресс газета online. — 29.05.2012.
Отрывок, характеризующий Суханов, Александр Алексеевич
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
