Таранов-Белозёров, Александр Степанович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Таранов и Белозёров

Александр Степанович Таранов-Белозёров
Предводитель дворянства Таврической губернии
11 ноября 1811 — 5 октября 1817
Монарх:	Александр I
Губернатор:	Андрей Михайлович Бороздин; Александр Степанович Лавинский
Предшественник:	Алексей Яковлевич Петров
Преемник:	Александр Мартынович Филатьев
Прокурор Таврической области
1788 — 1791
Монарх:	Екатерина II
Губернатор:	Михаил Васильевич Каховский; Семён Семёнович Жегулин
Рождение:	1759(1759)
Смерть:	31 марта 1819(1819-03-31) Феодосия, Таврическая губерния
Место погребения:	Симферополь
Супруга:	Мария Фёдоровна Фабр
Образование:	Харьковская гимназия
Военная служба
Годы службы:	1769—1779
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	армия
Звание:	подполковник
Награды:

Александр Степанович Таранов-Белозёров (1759 — 31 марта 1819, Феодосия) — предводитель дворянства Таврической губернии, основатель странноприимного дома в Симферополе.

Биография

Родился в семье бедного дворянина. Д. Н. Бантыш-Каменский в «Словаре достопамятных людей русской земли» указал, что Таранов получил образование в Харьковской гимназии; между тем, в то время существовало лишь училище при Харьковском Коллегиуме (Харьковское казённое училище). В 1769 году он был записан солдатом в Луганский драгунский полк. Окончил Харьковскую гимназию, после чего служил в Луганском драгунском пикинерском полку. В 1772 г произведён в зауряд-поручики. В 1779 г. по болезни вышел в отставку с чином поручика и перешёл на гражданскую службу.

В 1784 г. избран секретарём дворянства учрежденного Екатеринославского наместничества, вместе с губернским предводителем был делегирован для принесения благодарности Екатерине II. С октября 1784 г. — прокурор Екатеринославского губернского магистрата в чине коллежского асессора, с 13 декабря 1784 г. — прокурор в Таврической верхней расправе. В 1786 г. был послан Г. Потёмкиным в Москву для закупки вещей, необходимых в связи с приездом Екатерины II в Крым; во время приезда ему было поручено наблюдать за порядком в местах, где императрица собиралась останавливаться.

С 1788 г. — областной прокурор; с 1791 г. — обер-провиантмейстер в чине премьер-майора; с 1792 г. — советник соляных дел Таврической губернской палаты в чине подполковника. В 1795 г. по болезни оставил службу и выехал на лечение за границу. Вернувшись в Россию, в 1800 г. был назначен членом комиссии для разбора возникших в Крыму земельных споров, одновременно два срока по 3 года — таврический совестный судья. В 1810 г. награждён орденом св. Анны 2-й степени. С 1812 по 1818 г. избирался предводителем дворянства Таврической губернии. С 1817 г. до конца жизни — член комиссии для раскрытия в Крыму различных злоупотреблений.

По воспоминаниям современников, А. Таранов-Белозёров имел большую библиотеку, выписывал газеты на русском, французском и немецком языках. Владел большими угодьями — купленными либо подаренными по приказу Г. Потёмкина; имел виноградники на Каче и в Судаке и собственное винное производство, изучал чужой опыт, выписывал вина и лозы из-за границы; занимался тонкорунным овцеводством:

Им достигнуто было значительное улучшение простой породы крымских овец путём скрещивания туземной породы с выписанными им в 1804 году производителями испанской породы.

Из полученной шерсти его крестьяне ткали хорошую байку, и он носил одежду только собственного производства; планировал открыть ткацкую фабрику.

Умер в поездке по делам комиссии. Похоронен в Английском саду недалеко от принадлежавшей ему деревни Базарджик, в 18 вёрстах от Симферополя. В 1826 году перезахоронен в саду странноприимного дома.

Семья

Жена (с 14 июня 1793) — Мария Фёдоровна Фабр. Своих детей не имел.

Наследство

По завещанию, составленному А. Тарановым-Белозёровым в 1814 г., его брат Григорий наследовал оставшееся от отца имение на Слобожанщине; все его крепостные в Таврической и Екатеринославской губерниях получали вольную; иное имущество, оценивавшееся почти в 500 тыс. рублей, полагалось обратить на строительство в Симферополе странноприимного дома.

Завещание было исполнено: странноприимный дом был заложен в 1822 г., здание выстроено к 1826 г. На пожертвования жителей при нём была открыта церковь Рождества Богородицы. Попечителями и сотрудниками приюта в разное время были известные врачи Ф. Мильгаузен (основавший здесь библиотеку), А. Арендт, А. Покровский, адмирал Ф. Быченский, химик Ф. де Серра, ботаник Х. Стевен. Во время войн здесь располагались госпитали: в Крымскую (оперировал Н. Пирогов), гражданскую (красноармейский), Великую Отечественную (передвижные полевые). С 1918 г. в здании странноприимного дома была открыта клиника внутренних болезней медицинского факультета университета; с 1922 г. в нём располагался противотуберкулёзный диспансер, затем — 2-я Советская больница; ныне — Симферопольский медицинский колледж имени Д. И. Ульянова.

Награды

• орден Св. Анны 2-й степени (1810).

Память

• В 1839 г. одна из улиц Симферополя была названа Тарановской (с 1889 г. — Садовая, ныне — им. Жуковского).
• На здании медицинского колледжа (бывшего странноприимного дома) установлена мемориальная доска.

Литература

• Таранов-Белозеров, Александр Степанович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:567843 Таранов-Белозёров, Александр Степанович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/121979/Таранов Таранов-Белозеров, Александр Степанович] // Большая биографическая энциклопедия. — 2009.

Отрывок, характеризующий Таранов-Белозёров, Александр Степанович

Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.