Осьмачка, Феодосий Степанович

Феодосий Осьмачка
Тодось Осьмачка
Имя при рождении:	Феодосий Степанович Осьмачка
Место рождения:	Куцовка, Киевская губерния, Российская империя (ныне Смелянский район, Черкасская область, Украина)
Место смерти:	Лонг-Айленд, штат Нью-Йорк, США

Феодосий (Тодось) Степанович Осьмачка (укр. Теодосій (Тодось) Степанович Осьмачка; 1895—1962) — украинский прозаик, поэт, переводчик.

Биография

Родился в семье сельского рабочего, трудившегося в имении помещика Терещенко, а затем самостоятельно получившего специальность и славу хорошего ветеринара. В юности учительствовал в народных школах. В 1916 г. был призван в армию; за поэму «Думы солдата» был предан военно-полевому суду, но вмешалась революция. С 1920 г. инструктор по подготовке работников образования в Кременчуге. В 1921 г. поступил в Киевский институт народного просвещения, после окончания которого работал учителем в различных киевских школах. В студенческие годы начал участвовать в литературной жизни. Сначала был членом Ассоциации Писателей (АСПИС), которую возглавлял Николай Зеров, а затем МАРСа («Мастерская революционного слова»).

В начале 1930 г. переехал на Кубань. В 1932 г., вернувшись на Украину в Харьков, подал заявление в советские государственные органы с просьбой выехать из СССР. 5 февраля 1933 г. был арестован, но из-за слабого здоровья был вскоре освобождён. На протяжении 1930-х гг. его несколько раз направляли на принудительное психиатрическое лечение. Проходя лечение в Ленинграде, совершил неудачную попытку пересечь государственную границу СССР на пароходе, который отправлялся в Финляндию.

В 1942 г. переехал во Львов, откуда в 1944 г. перебрался на Запад. После окончания Второй мировой войны жил в различных лагерях для перемещённых лиц, скитаясь по странам Европы. В 1948 г. переехал в США, некоторое время жил в Канаде. Активно участвовал в эмигрантской украинской деятельности, входил в организацию «Мистецький український рух» («Творческое украинское движение»).

Страдая манией преследования, постоянно переезжал с места на место, периодически попадал в лечебные учреждения. В феврале 1961 г. отправился в Испанию, посетил Париж и Мюнхен. 6 июля 1961 г. в Мюнхене перенёс инсульт. Скончался в психиатрической лечебнице Pilgrim State Hospital в Саффолке.

Творчество

На творчество Осьмачки значительно повлиял символизм и экспрессионизм. В поздних поэтических сборниках заметно влияние неоромантизма. В своих произведениях особое внимание уделял украинским народным традициям, этнографии.

Сочинения

Поэзия

• Круча / Круча (1922)
• Скифские огни / Скитські вогні (1925)
• Клёкот / Клекіт (1929)
• Современникам / Сучасникам (1943)
• Поэт / Поет (1947)
• Грозди времени / Китиці часу (1953)
• Из-под света / Із-під світу (1954)

Повести

• Старший боярин / Старший боярин (1946)
• План ко двору / План до двору (1951)
• Ротонда душегубцев / Ротонда душогубців (1956)

Источники

• Біляїв Володимир. На неокраянім крилі…, Східний видавничий дім. Донецьк, 2003. — 348 с. ISBN 966-7804-57-7
• Слабошпицький М. Тодось Осьмачка. Літературний профіль. — К., 1995.
• Тодось Осьмачка // Історія української літератури XX ст.: У 2 кн. / За ред. В. Г. Дончика. — К., 1998. — Кн. 2.
• Мовчан Р. Українська проза XX століття: В іменах. — К., 1997.
• Костюк Г. Тодось Осьмачка: здалеку і зблизька (спостереження, зустрічі й діалоги) // Зустрічі і прощання: Спогади. — К.: Смолоскип, 2008. — Кн. 2. — С. 324—376.

Ссылки

• [soshinenie.ru/feodosij-osmachka-1895-1962/ Биография]
• [www.ukrcenter.com/library/read.asp?id=1225 Биография]  (укр.)
• [referat.atlant.ws/?set=biography&cm=242 Биография]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Осьмачка, Феодосий Степанович

– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.