Тютюнов, Николай Александрович
Николай Александрович Тютюнов | |
Основные сведения | |
---|---|
Страна | |
Дата рождения | |
Дата смерти |
25 октября 1916 (82 года) |
Работы и достижения | |
Работал в городах |
Никола́й Алекса́ндрович Тютю́нов (28 ноября 1833—25 октября 1916) — русский архитектор, один из основателей Московского архитектурного общества.
Содержание
Биография
Окончил Московское дворцовое архитектурное училище. В 1857 году получил от Императорской Академии художеств звание классного художника архитектуры. В 1867 году выступил одним из учредителей Московского архитектурного общества. Состоял архитектором Воспитательного дома, в 1877 году был назначен членом Строительного комитета IV отделения собственной его величества канцелярии. В 1879—1886 годах служил московским участковым архитектором. В 1889 году стал архитектором Ремесленной богадельни и Александровского военного училища. В 1892 году состоял архитектором Московского отделения Варшавского страхового от огня общества[1].
Проекты и постройки
- Ограда с воротами городскоц усадьбы Долгоруковых (1875, Москва, Малый Знаменский переулок, 3/5, стр. 2);
- Pдание Московской 1-й женской гимназии Ведомства учреждений императрицы Марии Фёдоровны (1874—1878, Москва, Страстной бульвар, 5);
- Здание гимназии (1879, Москва, Путинковский переулок, 1);
- Детская больница Святого Владимира, совместно с Р. А. Гёдике (1880-е, Москва, Рубцовско-Дворцовая улица, 1/3);
- Доходный дом (1897, Москва, Сущёвская улица, 18);
- Дом доходный Чижевского подворья (1898, Москва, Богоявленский переулок, 1/8, стр. 4);
- Доходный дом, совместно с Ф. Ф. Воскресенским (1890-е, Москва, улица Щепкина, 32, стр. 1);
- Ограда владения (1900, Москва, Воротниковский переулок, 10);
- Церковь Петра, митрополита Московского (1903—1905, п. Авсюнино, Московская область), руинирована[2];
- Перестройка доходного дома (1910, Москва, Малый Николопесковский переулок, 8);
- Южный придел Спасской церкви (1911, с. Ильинское, Московская область);
- Доходный дом (1913, Москва, улица Образцова, 13).
Напишите отзыв о статье "Тютюнов, Николай Александрович"
Примечания
- ↑ Зодчие Москвы, 1998, с. 243.
- ↑ [www.temples.ru/card.php?debug_arch&ID=7752 Церковь Петра, митрополита Московского, в Авсюнино]. Храмы России. Проверено 4 января 2014.
Литература
- Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А. В. Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 243. — 25-26 с. — ISBN 5-900395-17-0.
Это заготовка статьи об архитекторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Тютюнов, Николай Александрович
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.