Улица Леси Украинки (Луцк)

Леси Украинки Луцк
Общая информация
Страна	Украина
Регион	Волынская область
Город	Луцк
Район	Центральный
Протяжённость	730 м.
Прежние названия	Пречистенской, Олицкого, Дубенская, Шосова

Улица Леси Украинки (укр. Вулиця Лесі Українки) — центральная пешеходная улица в Луцке, которая тянется от площади Братский Мост пересекает улицы Сенаторки Левчановской, Кривой Вал, Пушкина, Крылова, Градный Спуск и выходит к Театральной площади в центре города. Длина улицы Леси Украинки — 730 м. Зародившись еще в эпоху средневековья, улица играла роль одного из главных направлений на заглушецкому пригороде Луцка. Вела от города на север и восток. Вдоль неё располагались в разное время до 10 культовых сооружений. После XVIII века улица стала интенсивнее развиваться, именно вдоль неё происходило развитие города на север. Улица с XIX века была главной в городе. В советское время стала пешеходной. На улице расположено несколько памятников архитектуры, улица играет роль важной торговой артерии города.

История

Появление улицы в эпоху Средневековья

Хотя Луцк как город формировался на островной части (историко-культурный заповедник когда-то был островом), однако территория прилегающих урочищ уже с VIII века составляла единый поселенческий комплекс вместе с островом. На это указывают археологические исследования, согласно которым на этих территориях наблюдается плотная жилая застройка, представлена остатками полуземляночнох сооружений. Цепь поселений зафиксирована в виде сплошной полосы. Здесь в частности обнаружен богатый керамический комплекс и следы железообрабатывающего производства. От острове этот участок был отделен рекой Глушец. В XII веке из фонда князя Мстислава Владимировича на Святой горе этого пригорода был построен Пречистенский монастырь с церковью Успения Пресвятой Богородицы, до которого от островной части вела дорога. Именно это стало основной причиной развития дороги, которая стала называться Пречистенской. Оживлению улице способствовал тот факт, что в XIII веке Василько Романович фундував строительство Васильевского монастыря с церковью Святого Василия на соседней горке. Монахи этого монастыря занимались одним из госпиталей, расположенных в Окольном замке на острове.

Литовский период. Развитие сети культовых зданий

С середины XIV века уже известно название территории — Помостичи. Здесь были достаточно мощные укрепления. Рельеф местности не только делал Помостичи удобной для хозяйственной жизни, но и для укрепления. Поэтому в княжеские времена здесь был насыпан только один вал с севера (теперь это улица Кривой Вал, которая пересекается с Леси Украинка). В это время на Помостичах были две башни: Малые ворота на севере и Глушецкая башня, которая находилась над мостом на реке Глушец к островной части. Дорога, которая соединяла эти башни, теперь является частью улицы Леси Украинки. В то время Пречистенская была одним из двух главных направлений на заглушецком пригороде и вела в монастырь и ворота. Вероятно, уже в XV веке Помостичи соединялись с островом Глушецким мостом. На площади рядом с Глушецкими воротами возле моста была торговая площадь.Пречистенский монастырь и крещатые овраги за ними были северный границы княжеского Луческа. Ситуация сохранялась и в более поздние времена. Скорее всего, именно в XV веке было построены большинство церквей на Помостичах вдоль главной дороги. В XVI веке существовали такие храмы :

1. Святого Михаила.
2. Рождества Христова.
3. Святой Параскевы Пятницы.
4. Успения Пресвятой Богородицы Пречистенского монастыря.
5. Благовещение.
6. Святого Василия Васильевского монастыря.
7. Воскресения Христова.
8. Святого Креста.

С конца этого века улица начинает называться Олицкою.

Время Короны

В конце XVI века за чертой города был построен костел Святого Креста с монастырем. На рубеже веков именно по улице Олицкого происходили крестные ходы католического духовенства и прихожан от кафедры, расположенной у Окольного замка, до костела Святого Креста.

В XVIII веке храм Святого Михаила был передан ордену тринитариев. Первоначально этот храм использовался ими, но через несколько лет на его месте конвент построил новый монастырский комплекс с костелом в стиле барокко.

Примерно в это время название улицы изменилась с Олицкой на Дубновскую, поскольку ей происходила связь Луцка с Дубно. В конце этого века на так называемом Марсовом поле рядом с костелом Святого Креста, который в то время уже принадлежал ордена бернардинцев, разместился один из конных полков Литовского корпуса. Здесь были построены казармы и конюшни.

Новое развитие в Российской империи

После присоединения Волыни к Российской империи, конный полк Литовского корпуса был выделен в состав Луцкого гарнизона. Казармы надо было перенести в другое место. Причины, по которым активно осваивалась территория за северной границей города, побудили не только Дубновскую улицу, но и весь город расширяться на север. Древние укрепления и Малые ворота, которые располагались на улице, были ликвидированы в 1803 году. Улица Дубенская продлилась до военных казарм и вышла на поле между казармами и бернардинским костелом. Это поле было упорядоченное и получило название парадной площади. Казармы перенесли. Улица не только стала главной артерией бывших Помостичив, но и приобрела стратегическое значение, поскольку именно ею происходил почтовый, торговый и другая связь с другими городами империи.

Во второй половине XIX века происходило значительное обновление улицы и её стремительное развитие. В 1860-х годах через Луцк провели Киево-Брестское стратегическое шоссе. И прошло оно по улице Дубенской. Это только подкрепило важность и престижность улицы. Она сразу же стала замощенной и получила новое название — Шосова. Город по немного перенес общественные учреждения с острова в район улицы Шосовой. Центр Луцка медленно переместился на север вдоль этой улицы. В месте её выхода на Параднуюплощадь построили крытый цирк с аттракционами, а в 1870-х рядом с улицей, возле Тринитарского монастыря заложили первый городской публичный сад. Напротив него два электротеатра — «Модерн» и «Ренессанс».

Архитектурное разнообразие

Застройка улицы была разнообразной. Если в начале века архитектуре Шосовой (тогда еще Дубновского) были присущи деревянные дома и такие, в которых первый этаж был кирпичным, а второй деревянным, то в последней трети ситуация резко изменилась. Улица обновилась в кирпиче. Здесь смешались много архитектурных стилей, популярных в то время в Европе. Место занял так называемый кирпичный нетинькований стиль, здания которого имеют богатое своеобразное декорирование, используется кирпич разных цветов и формы. На карнизах каждого дома улицы был оригинальный орнамент. Здания имели аттики различных форм. Очень распространенным был прием ставить скульптуры в нишах домов. Разноцветным кирпичом выделяли цоколь, перемычки, элементы карнизов, образовывали декоративные композиции из филенок, которые изредка заполнялись барельефным орнаментом из алебастра. Кроме того, все дома имели много кованых элементов экстерьера: балконы, вазоны, решётки, козырьки, ограждения, перила и т. п.

На Шоссейной располагались самые престижные гостиницы «Версаль», «Бристоль», «Европейский», «Волынский», рестораны, знаменитое кафе «Турецкий кофе» и престижная чайная «Под шафраном» Луцкого общества трезвости. Обычно на первом этаже домов были разны магазинчики, а второй и третий отводились под конторы и жилье. В 1894 году по инициативе Луцкого Крестовоздвиженского братства на краю улицы была построена Иверская часовня. Чуть глубже был сооружен гранитно-бронзовый памятник императору Александру III. Также в это время на Шоссейной, луцкой семьей домовладельцев и бизнесменов Кронштейны было построено несколько домов, которые стали украшением не только улицы, но и всего города. Одному из них был присущ стиль итальянского Возрождения, другой выполнен в стиле ропетовщины. В последнюю очередь была перенесена главная почта. Улица Шосова стала своеобразным архитектурным музеем: эклектичные, современные, сдержанные в цвете сооружения чередовались несколькими цветовыми произведениями кирпичного стиля. Наконец XIX века улица стала очень многолюдной, и были планы сделать её пешеходной, однако это произошло позже. В ХХ веке улицу переименовали в честь императора Николая II. В сентябре 1909 году в городе ввели электрическое освещение улиц. И именно улица Императора Николая II была первой освещена электричеством. Во время Первой мировой войны она носила название Главная.

Межвоенное двадцатилетие

Уже в 20-х годах ХХ века, когда Волынь снова вошла в состав Польши, ситуация на улице несколько изменилась. После первой мировой, когда Главная была переполнена различными прифронтовыми управлениями, где в частности любили проводить время высшие военные чины того времени, улица обновляется. Название улицы изменяют: теперь она называется Ягеллонского. Проезжую часть замостили каменными шестиугольниками местного производства. Было реконструировано и возведено несколько новых сооружений. Среди них выделялся дом в стиле модерн, построенный акционерным обществом «Гранберг и Гринберг Стокгольм-Петербург». В целом улица была переполнена различными кондитерскими, кафе, ресторанами, отелями, клубами, книжными магазинами, обществами, магазинчиками, офисами. До 1927 года на улице располагалась главная почта. На Ягеллонской проводились различные демонстрации, бывавший Пилсудский.

Советский период

После 1939 года название Ягеллонского изменили на Сталина и установили памятник вождю. Сегодня на месте памятника сквер, где также стоит памятник секретарю Волынской организации Коммунистической партии Западной Украины в межвоенный период Степану Бойко. Вторая мировая война принесла немалые руины на улицу Сталина. Половина застройки была разрушена бомбами. Среди них много домов кирпичного стиля, неоренессансный дом кронштейны и другие. В 1947 году разобрали Пятницкую часовню, которая стояла неподалеку. После войны улица стала называться Советской. Бывшие небольшие магазинчики объединялись, делались широкие витрины для торговли. Вследствие послевоенного восстановления вид улицы существенно изменился. В 1960-х годах была сожжена Иверская часовня. Впоследствии значение Советской как главной улицы теряется. Эту роль берет на себя улица Ленина (теперь проспект Воли), которая от прежнего Бернардинского костела шла на восток. В 1980-х годах на Советской провели реконструкцию, и она стала пешеходной. Многие дома отремонтировались, обновилась штукатурка, но почти ни один дом кирпичного стиля не был восстановлен. В начале 1990-х улица получила название Леси Украинки.

Современный период

Теперь улица Леси Украинки — пешеходная улица, которая простирается от Старого города до центральной Театральной площади, одна из самых людных улиц центра города и Луцка вообще. Здесь, как и раньше, много сооружений общественного назначения. Есть рестораны, магазины, офисы, жилье, государственные организации. Среди последних:

• Луцкий горрайонный суд
• Управления образования областной администрации
• Медицинский колледж

Также здесь расположена Галерея искусств, книжный пассаж; вдоль улицы в 2010 году был отреставрирован сквер, в котором установили знак городов-партнеров Луцка. Также было построено несколько новых сооружений.

Дома

Улица Леси Украинки хранит немало домов разных эпох и стилей. Старые здания находятся в нижней части улицы возле Старого города, новые — в верхней рядом с Театральной площадью.

Номер	Описание	Вид
2	Дом кронштейн. Построен в 1890—1894 годах. В 1928 году на этом доме был сбит декор и оштукатурен. Сейчас в здании находится медицинский колледж.
5	Найстаріш Старый дом на улице, возведенный в кирпичном стиле. Памятник архитектуры начала XIX века. Реставрирован.
13	Пример одного из видов декора домов на рубеже XIX-ХХ веков. Памятник архитектуры. На первом этаже магазин, на втором жилье.
32	Дом в стиле модерн. Был построен в 20-х годах ХХ века обществом «Гранберг и Гринберг Стокгольм-Петербург». Сейчас помещение занимает ломбард, кафе и жилье.
53	Памятник архитектуры начала ХХ века. Единственный старый дом на улице Леси Украинка с сохраненным куполом оригинальной формы. Используется как банк и офисы. Располагается на пересечении с улицей Кривой Вал.
61	Эклектичное здание с признаками модерна и классицизма. Памятник архитектуры начала ХХ века.

Галерея

• ЛуцькТринІвер.jpg

  Иверская часовня

• ЛуцькЛесіС4.jpg

  Открытка Первой мировой

• ЛуцькЛесіФ4.jpg

  Вид улицы от площади Театральной

• ЛуцькЛесіРо.jpg

  Вид улицы

• ЛуцькЛесіФ1.jpg

  Элемент фасада

• ЛуцькЛесіФ2.jpg

  Балкон

• ЛуцькЛесіРо2.jpg

  Трехэтажный дом русского стиля

• ЛуцькЛесіКрилова.jpg

  Пересечение с улицей Крылова

• ЛуцькЛесіСквер.jpg

  Сквер

• ЛуцькЛесіФест.jpg

  Шествие участников фестиваля «Полесское лето с фольклором» 2010

Отрывок, характеризующий Улица Леси Украинки (Луцк)

Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».