Умершие в апреле 1996 года
Поделись знанием:
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Это список известных людей, умерших в апреле 1996 года.
- 1 апреля — Александр Диордица (84) — молдавский советский государственный деятель.
- 1 апреля — Мирослав Думанский (66) — советский футболист, полузащитник и футбольный тренер.
- 3 апреля — Василий Бойко (89) — советский военный деятель, Генерал-лейтенант. Герой Советского Союза.
- 3 апреля — Ян Пузыревский (25) — российский актёр театра и кино; самоубийство.
- 4 апреля — Людмила Полонская (73) — российский историк-востоковед.
- 4 апреля — Борис Рыцарев (65) — советский кинорежиссёр и сценарист, мастер жанра фильма-сказки.
- 5 апреля — Nadieh (37) — нидерландская певица, музыкант; тромбоэмболия.
- 6 апреля — Пётр Войновский (82) — украинский националистический военный деятель.
- 7 апреля — Жорж Жере (71) — французский актёр театра, кино и телевидения, популярный в 1960—1970-х годах.
- 7 апреля — Елена Мазаник (82) — советская разведчица, непосредственный исполнитель уничтожения нацистского гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе.
- 9 апреля — Фёдор Дачко (73) — капитан Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 9 апреля — Иван Мытарев (70) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 10 апреля — Михаил Литвин-Седой (78) — советский и российский учёный в области механики, в годы Великой Отечественной войны — военный корреспондент ТАСС.
- 10 апреля — Фёдор Опадчий (89) — Герой Советского Союза.
- 10 апреля — Павел Рубис (73) — командир расчёта пулемётной роты 417-го стрелкового полка 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта, сержант.
- 11 апреля — Габит Ахмеров (75) — Герой Советского Союза.
- 11 апреля — Сергей Комаров (73) — Герой Советского Союза.
- 12 апреля — Василий Демченко (74) — Герой Советского Союза.
- 12 апреля — Викентий Карпович (82) — советский лётчик-истребитель, Герой Советского Союза.
- 12 апреля — Александр Масельский (59) — советский и украинский политический и государственный деятель.
- 15 апреля — Герман Коваленко (61) — советский и российский актёр.
- 16 апреля — Александр Малиновский (86) — российский учёный и философ, специалист в области биологии и генетики, теории и практики применения системного подхода, тектологии и кибернетики.
- 16 апреля — Александр Шумович (36) — оператор киностудии имени Довженко (фильм «Автопортрет неизвестного» и др.); убийство.
- 17 апреля — Владимир Кучинский (47) — советский российский режиссёр и продюсер («Любовь с привилегиями» и др. фильмы); покончил с собой на следующий день после того, как убил Александра Шумовича.
- 17 апреля — Иван Скалий (77) — Полный кавалер Ордена Славы.
- 18 апреля — Павел Ковалёв (84) — доктор географических наук, профессор.
- 18 апреля — Иван Сенагин (80) — Герой Советского Союза.
- 20 апреля — Николай Грицак (75) — Полный кавалер Ордена Славы.
- 20 апреля — Кристофер Милн (75) — мемуарист, сын английского писателя Алана Александра Милна.
- 21 апреля — Джохар Дудаев (52) — чеченский военный, государственный и политический деятель, лидер чеченского сепаратистского движения 90-х годов ХХ века, первый президент самопровозглашённой Чеченской Республики Ичкерия; погиб от удара ракеты во время разговора по телефону с российским депутатом Константином Боровым.
- 21 апреля — Владимир Курилов (73) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 22 апреля — Михаил Высогорец (75) — Герой Советского Союза.
- 22 апреля — Серафим Субботин (75) — Герой Советского Союза.
- 23 апреля — Самуил Богорад (88) — советский подводник, Герой Советского Союза.
- 23 апреля — Виктор Великий (77) — Герой Советского Союза.
- 23 апреля — Памела Трэверс (96) — английская писательница, автор серии книг о Мэри Поппинс.
- 24 апреля — Анатолий Аистов (79) — советский военачальник, контр-адмирал.
- 26 апреля — Анатолий Грачёв (76) — Герой Советского Союза.
- 26 апреля — Геннадий Чехлов (73) — Герой Советского Союза.
- 28 апреля — Григорий Байбаренко (76) — Герой Советского Союза.
- 30 апреля — Николай Ерофеев — советский учёный-историк.
Напишите отзыв о статье "Умершие в апреле 1996 года"
Отрывок, характеризующий Умершие в апреле 1996 года
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.