У Чжу, Мария

Мария У Чжу
婦朱吳 瑪利
Рождение	1850(1850)
Смерть	20 июля 1900(1900-07-20)
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирована	1955 год
Канонизирована	2000 год
В лике	святая
День памяти	9 июля
Подвижничество	мученица

Мария У Чжу (кит. 婦朱吳 瑪利 , 1850 года, Чжуцзяхэ, провинция Хэбэй, Китай — 20 июля 1900 года, там же) — святая Римско-Католической Церкви, мученица.

Биография

Мария У Чжу родилась в 1850 году в деревне Чжуцзяхэ, провинция Хэбэй. Её муж Чжу Тяньсюань был старостой католической общины в деревне. Во время ихэтуаньского восстания в 1899—1900 гг. в Китае началось массовое преследование христиан. Католический священник Леон Манген укрепил деревню защитными устройствами, чтобы защитить своих прихожан от нападения повстанцев. В деревне также укрылся священник Павел Денн. 15 июля 1900 года деревня, где укрывались католические священники и другие верующие, подверглась нападения восставших боксёров, однако, им не удалось с первого раза захватить укреплённую деревню. 20 июля 1900 года деревня была атакована двумя тысячами солдатами правительственной армии. Священники, чтобы как-то защитить верующих, укрыли их в церкви. Мария У Чжу приняла мученическую смерть вместе с другими верующими во время захвата повстанцами церкви, которая была подожжена восставшими боксёрами. Останки погибших были собраны через год в 1901 году и захоронены в новом храме, построенном на месте сожжённого.

Мария У Чжу была беатифицирована 17 апреля 1955 года Римским Папой Пием XII вместе с французским миссионером Леоном Мангеном и канонизирована 1 октября 2000 года Римским Папой Иоанном Павлом II вместе с группой 120 китайских мучеников.

День памяти в Католической Церкви — 9 июля.

Источник

• [www.scribd.com/doc/4214024/Martyrs-of-China-aAC201C-SS-Augustine-Zhao-Rong- George G. Christian OP, Augustine Zhao Rong and Companions, Martyrs of China, 2005, стр. 89]

Ссылки

• [www.chinesemartyrs.ca/Saints/ViewSaints.aspx?id=43 Индекс святых]  (кит.)- (англ.)
• [www.vatican.va/news_services/liturgy/saints/ns_lit_doc_20001001_zhao-rong-compagni_en.html Китайские мученики]  (англ.)

Отрывок, характеризующий У Чжу, Мария

За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»