Три тайны Фатимы

«Три тайны Фа́тимы» — три пророчества, записанные со слов свидетелей «Фатимских явлений Девы Марии».

История появления

Пастушки (Лусия Сантуш, кузина Жасинта Марту и брат Франсишку Марту) свидетельствовали о неоднократных явлениях женщины, Девы Марии, говорившей с ними. Согласно заявлению детей, Дева Мария являлась им шесть раз близ португальского местечка Фатима, с 13 мая по 13 октября 1917 года, в 13-й день каждого месяца.

13 июля 1917 года Богородица открыла им так называемые «Три тайны» («Три секрета»/«Три послания»).

Две тайны были опубликованы 31 августа 1941 года в документе «Третий Мемуар» («Third Memoir»), написанном Люсией по просьбе Жозе да Сильва, епископа города Лейрия.

На вопрос епископа в 1943 году о третьей тайне, Люсия ответила что «ещё не уверена, что Бог позволяет ей это сделать». Однако, в октябре 1943 года епископ приказал Люсии записать её, что она и сделала. Но запечатав конверт, она запретила вскрывать его до 1960 года. Третья тайна была официально истолкована и прокомментирована кардиналом Ратцингером, будущим папой Бенедиктом XVI, а тогда главой Ватиканской Конгрегации по делам веры, или Конгрегации Доктрины веры (преемницы Святой инквизиции, переименованной в 1908 г.) и опубликована с благословения Папы римского Иоанна Павла II в 2000 году.

Тексты всех трёх тайн помещены в официальном документе Конгрегации Доктрины Веры, размещённом на веб-сайте Ватикана.

Первая тайна

Богородица показала нам огромное море огня, которое будто бы находится под землёй. В этот огонь были погружены демоны и души в человеческой форме, как прозрачные горящие угли, все почерневшие или как тёмная бронза. Плавая в пожаре, они то поднимались в воздух языками пламени, исторгающимися изнутри их самих вместе с большими облаками дыма, то падали обратно во все стороны, как искры в огромном пожаре, без веса или равновесия, на фоне визгов и стонов боли и отчаяния, которые потрясли нас и заставили дрожать от страха. Демонов можно было различить по их ужасному и отвратительному подобию со страшными и неизвестными животными, полностью чёрных и прозрачных. Это видение длилось лишь мгновение. Как мы когда-либо можем достаточно возблагодарить нашу добрую Небесную Матерь, которая заранее подготовила нас, обещая, в первом своём явлении, принять нас на небо. Иначе, я думаю, мы бы умерли от страха и ужаса. Оригинальный текст (англ.)   Our Lady showed us a great sea of fire which seemed to be under the earth. Plunged in this fire were demons and souls in human form, like transparent burning embers, all blackened or burnished bronze, floating about in the conflagration, now raised into the air by the flames that issued from within themselves together with great clouds of smoke, now falling back on every side like sparks in a huge fire, without weight or equilibrium, and amid shrieks and groans of pain and despair, which horrified us and made us tremble with fear. The demons could be distinguished by their terrifying and repulsive likeness to frightful and unknown animals, all black and transparent. This vision lasted but an instant. How can we ever be grateful enough to our kind heavenly Mother, who had already prepared us by promising, in the first Apparition, to take us to heaven. Otherwise, I think we would have died of fear and terror. Конгрегация Доктрины Веры. Послание Фатимы. Congregation for the Doctrine of the Faith. The Message of Fatima.

— ви́дение ада.

Вторая тайна

«Вы видели ад, куда отправляются души бедных грешников. Чтобы спасти их, Бог хочет установить в мире почитание Моего Пренепорочного Сердца. Если то, что я вам скажу, будет исполнено, много душ будет спасено и настанет мирное время. Война скоро закончится. Но если люди не перестанут оскорблять Бога, начнётся худшая война при Папе Пии XI. Когда вы увидите ночь, озарённую необычным светом, знайте, что это великий знак Божий того, что Бог готов наказать мир за злодеяния посредством войны, голода, и гонений на Церковь и Святейшего Отца. Чтобы предотвратить это, я пришла просить о посвящении России моему Пренепорочному Сердцу и о причащении ради возвращения к Первым Субботам. Если мои просьбы будут услышаны, Россия обратится и настанет мирное время. Если нет, то она распространит свои ошибки по всему миру, вызывая войны и гонения на Церковь. Добрые будут му́чимы, Святейший Отец будет много страдать, некоторые народы будут уничтожены. В конце моё Пренепорочное Сердце восторжествует. Святейший Отец посвятит Россию мне, и она обратится и некоторое мирное время будет даровано миру». Оригинальный текст (англ.)   «You have seen hell where the souls of poor sinners go. To save them, God wishes to establish in the world devotion to my Immaculate Heart. If what I say to you is done, many souls will be saved and there will be peace. The war is going to end: but if people do not cease offending God, a worse one will break out during the Pontificate of Pius XI. When you see a night illumined by an unknown light, know that this is the great sign given you by God that he is about to punish the world for its crimes, by means of war, famine, and persecutions of the Church and of the Holy Father. To prevent this, I shall come to ask for the consecration of Russia to my Immaculate Heart, and the Communion of reparation on the First Saturdays. If my requests are heeded, Russia will be converted, and there will be peace; if not, she will spread her errors throughout the world, causing wars and persecutions of the Church. The good will be martyred; the Holy Father will have much to suffer; various nations will be annihilated. In the end, my Immaculate Heart will triumph. The Holy Father will consecrate Russia to me, and she shall be converted, and a period of peace will be granted to the world.» Конгрегация Доктрины Веры. Послание Фатимы. Congregation for the Doctrine of the Faith. The Message of Fatima.

— предсказывает конец Первой мировой войны, и начало Второй мировой войны, если Россия не будет посвящена Пренепорочному Сердцу Богоматери.

Третья тайна

Я пишу из послушания Тебе, мой Бог, приказавшего мне сделать это через Его Высокопреосвященство епископа Лейрии и Божию Матерь. После двух частей, которые я уже объяснила, слева от Божией Матери и немного выше, мы увидели Ангела с огненным мечом в левой руке. Пылая, меч извергал языки пламени, которые могли бы сжечь всю Землю, но они затухали, касаясь великолепного сияния, которое Божия Матерь излучала навстречу им из своей правой руки. Указывая на землю своей правой рукой, Ангел закричал громким голосом: «Покайтесь, покайтесь, покайтесь!» Мы увидели в бесконечно ярком свете, что есть Бог, нечто подобное тому, как изображения людей появляются в зеркале, когда они проходят перед ним: епископа, одетого в белое, — нам показалось, что это был Святейший Отец. Там были и другие епископы, священники, верующие мужчины и женщины. Они поднимались вверх по крутой горе, на вершине которой был большой Крест из неотёсанных стволов пробкового дерева. Прежде чем попасть туда, Святейший Отец прошёл через большой город, наполовину в руинах, наполовину содрогающийся. Он шёл останавливаясь, страдая от боли и горя, и молясь за души тех, трупы которых он встречал на своём пути. Достигнув вершины горы, на коленях у подножия Креста он был убит группой солдат, которые стреляли в него пулями и стрелами. И таким же образом там умерли один за другим другие епископы, священники и верующие мужчины и женщины, и различные миряне разных чинов и сословий. С обеих сторон Креста стояли два Ангела, каждый с хрустальной кропильницей в руке, в которую они собирали кровь мучеников и ею окропляли души, прокладывающие свой путь к Богу. Оригинальный текст (англ.)   I write in obedience to you, my God, who command me to do so through his Excellency the Bishop of Leiria and through your Most Holy Mother and mine. After the two parts which I have already explained, at the left of Our Lady and a little above, we saw an Angel with a flaming sword in his left hand; flashing, it gave out flames that looked as though they would set the world on fire; but they died out in contact with the splendour that Our Lady radiated towards him from her right hand: pointing to the earth with his right hand, the Angel cried out in a loud voice: «Penance, Penance, Penance!». And we saw in an immense light that is God: ‘something similar to how people appear in a mirror when they pass in front of it' a Bishop dressed in White ‘we had the impression that it was the Holy Father'. Other Bishops, Priests, men and women Religious going up a steep mountain, at the top of which there was a big Cross of rough-hewn trunks as of a cork-tree with the bark; before reaching there the Holy Father passed through a big city half in ruins and half trembling with halting step, afflicted with pain and sorrow, he prayed for the souls of the corpses he met on his way; having reached the top of the mountain, on his knees at the foot of the big Cross he was killed by a group of soldiers who fired bullets and arrows at him, and in the same way there died one after another the other Bishops, Priests, men and women Religious, and various lay people of different ranks and positions. Beneath the two arms of the Cross there were two Angels each with a crystal aspersorium in his hand, in which they gathered up the blood of the Martyrs and with it sprinkled the souls that were making their way to God. Конгрегация Доктрины Веры. Послание Фатимы. Congregation for the Doctrine of the Faith. The Message of Fatima.

Покушение на папу

13 мая 1981 г., в День Божьей Матери Фатимской, было совершено покушение на папу Иоанна Павла II. Он выжил. Его спасло лишь то, что в момент выстрела он повернулся к девочке из толпы, державшей образ Богоматери Фатимской. Однако понтифик был тяжело ранен. Находясь в больнице, из своей палаты папа разговаривал по телефону с матушкой Люсией, переписывался с ней и за время лечения прочитал всё, что только мог, о Фатиме. Папа попросил доставить ему из русской церкви Успения Богородицы Фатимы хранившуюся там с 1970 Казанскую икону Божией Матери, которая затем была помещена в его личных покоях и передана Русской православной церкви в 2004 году.

Выздоравливая, Иоанн Павел II сказал своему другу Павлу Хнилице: «В эти три месяца я понял, что может решить все мировые проблемы, положить конец войнам, избавиться от атеизма и беззакония. Это „обращение России“. Обращение России — в этом основной смысл Фатимы. После него совершится триумф Марии».

Ссылки

• [www.vatican.va/roman_curia/congregations/cfaith/documents/rc_con_cfaith_doc_20000626_message-fatima_en.html Официальное постановление Ватикана, касающееся «третьей тайны Фатимы» (составленное кардиналом Ратцингером (Бенедиктом XVI) и Кардиналом Бертоне)] (англ.). Проверено 8 января 2010. [www.webcitation.org/66t0JpeBl Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
• «[the13thday.com/ The 13th Day]», фильм о явлении Фатимской Божьей Матери
• [news.bbc.co.uk/1/hi/world/europe/806391.stm BBC News: Vatican reveals the final secret]
• [georgettebacks.com painting of the Third Secret] by Georgette Backs; shown in a History Channel documentary on the Third Secret (part of The Nostradamus Effect series).
• «Хроника явлений Божией Матери в ХХ веке» (журнал «Россия нового тысячелетия», № 1, 1994 г.)
• [www.circleofprayer.com/fatima-secrets.html The Fatima Secrets]
• [www.mostholyfamilymonastery.com/old.html The Whole Truth about the Consecration and Conversion of Russia and the impostor Sr. Lucy] (англ.). Проверено 8 января 2010. [www.webcitation.org/66t0KZcRZ Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
• [www.fatheralexander.org/booklets/russian/fatima.htm Тайна Фатимы, критический взгляд РПЦЗ]
• [www.rusidea.org/?a=25051304 Иной взгляд автора из РПЦЗ: Третий секрет Фатимы]
• [docs.google.com/file/d/0B_wUpV-F_BL0T2ZPQlViU3Z0Rms Книга "Повесть о Фатиме - величайшем чуде нашего времени"]
• [docs.google.com/file/d/0B_wUpV-F_BL0a0tSTnlMY29GYWs Пётр Сахаров, "Фатимское послание: повод к размышлению о главном", Москва, "Русская мысль" от 6 июля 2000]

Литература

• Joao de Marchi, I.M.C. John De Marchi. Fatima: The Full Story. — AMI Press, June 1986. — 264 с. — ISBN 091198870X, ISBN 978-0-911988-70-3. (англ.)
• John De Marchi. The True Story of Fatima. — St. Paul, Minnesota: Catechetical Guild Entertainment Society, 1952.  (англ.) [www.ewtn.com/library/MARY/TSFATIMA.htm online]
• William Thomas Walsh. Our Lady of Fatima. — New York, New York: An Image Book Doubleday, May 1990. — ISBN 0385028695.  (англ.)
• Лючия Сантос. Матушка Лючия рассказывает о Фатиме. — Фатима, Португалия, 1991.
• М. А. Стахович. Фатимские явления Божией Матери — утешение России. — 1992.
• Michael O'Carroll, Timothy Tindal-Robertson. Fatima, Russia & Pope John Paul II. — Still River, MA: Ravengate Press, June 1986. — 264 с. — ISBN 0911218246, ISBN 978-0-911218-24-4.  (англ.)
• Timothy Tindal-Robertson. Fatima, Russia & Pope John Paul II. — Still River, MA: Ravengate Press, 1998. — 260 с. — ISBN 0911218270.  (англ.)
• Книга о Фатиме для детей [cid-9d2045abbf18fe46.skydrive.live.com/browse.aspx/Russian/Дети^J%20помогите%20моему%20Сердцу%20победить]

Отрывок, характеризующий Три тайны Фатимы

Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом: