Фишер, Станислав

Станислав Фишер
польск. Stanisław Fiszer
генерал Фишер
Дата рождения	1769(1769)
Место рождения	Варшава
Дата смерти	18 октября 1812(1812-10-18)
Место смерти	Тарутино
Принадлежность	Франция Франция Польша Польша
Звание	бригадный генерал
Сражения/войны	Русско-польская война 1792, Восстание Костюшко, Война Второй коалиции, Поход Наполеона в Россию
Награды и премии

Станислав Фишер (польск. Stanisław Fiszer, 1769—1812) — польский и французский генерал, участник похода Наполеона в Россию.

Родился в 1769 году в Варшаве, образование получил в Калишском кадетском корпусе.

Военную службу проходил в польских войсках под командованием Костюшко, принимал участие в русско-польской войне 1792 года и кампании против Пруссии в 1793 году.

Во время восстания 1794 года сражался на стороне Костюшко, в бою под Мацейовицами был ранен пикой в левый бок и захвачен в плен, доставлен в Санкт-Петербург и содержался в Петропавловской крепости, а затем в Нижнем Новгороде, где провёл два года.

По освобождении Фишер уехал в Париж, где вошёл в состав польских легионов французской армии. Принимал участие в кампании 1799 года против Австрии и снова попал в плен, после обмена пленными вернулся во Францию.

Проведя затем некоторое время в Англии Фишер приехал в Варшаву и вступил на военную службу под начало Домбровского, командовал пехотной бригадой. В 1807 году Фишер был назначен генерал-инспектором пехоты, в 1808 году получил чин бригадного генерала и назначение начальником штаба войск Великого герцогства Варшавского, 22 сентября 1809 года награждён командорским крестом ордена «Virtuti Militari».

В 1811 году на Фишера было возложено проведение мобилизации польских войск, предназначенных Наполеоном для похода в Россию и по окончании этих дел он был назначен начальником штаба 5-го корпуса Йозефа Понятовского. В этом качестве он принимал участие в кампании 1812 года. В атаке Смоленска он был ранен, следующее своё ранение он получил в Бородинском сражении и наконец 18 октября 1812 года в сражении при Тарутинском лагере Фишер снова получил рану, но отказался покинуть строй и через несколько минут был убит пулей в голову.

Источники

• Вильсон Р. Т. Повествование о событиях, случившихся во время вторжения Наполеона Бонапарта в Россию и при отступлении французской армии в 1812 году. М., 2008 ISBN 978-5-8243-1004-7
• Polski Słownik Biograficzny. Tom VII
• [napoleon.org.pl/polska/fiszer.php Биография генерала С. Фишера]

Отрывок, характеризующий Фишер, Станислав

Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.