Фокусировочный экран

Фокусировочный экран, сменный фокусировочный экран — оптическая поверхность, которая служит для наблюдения и фокусировки действительного изображения, даваемого съёмочным объективом фотоаппарата или кинокамеры. Понятие вошло в употребление одновременно с появлением системных зеркальных фотоаппаратов, в которых фокусировочный экран выполнен как сменная деталь. Это позволило выбирать различные вспомогательные устройства фокусировки, такие как микрорастр и клинья Додена, наиболее подходящие к конкретным условиям съёмки, фокусному расстоянию и светосиле объектива. В профессиональной киносъёмочной аппаратуре с зеркальным обтюратором используется только матовое стекло (англ. Ground Glass), которое в многоформатных камерах также выполняется сменным, но при этом служит для обозначения границ кадра разных кинематографических систем и разметки скрытого кашетирования.

Конструкция

Прообразом фокусировочного экрана может считаться матовое стекло крупноформатных камер, которое представляет собой плоскопараллельную стеклянную пластину, одна из поверхностей которой матирована. Стекло устанавливается на место кассеты с фотоплёнкой или фотопластинкой таким образом, чтобы положение матированной поверхности и фотоэмульсии совпадали. В этом случае объекты, отображаемые резко на матовом стекле, будут резкими и на фотоматериале. Вследствие направленного характера рассеяния света, яркость наблюдаемого изображения неравномерна, снижаясь к углам. Это происходит из-за наклона световых пучков на краях кадра. На матовом стекле при этом отчётливо различимо «горячее пятно», представляющее собой размытое изображение выходного зрачка объектива. Для того, чтобы рассмотреть изображение в углах такого матового стекла, приходится перемещать голову. Именно с низкой яркостью изображения видоискателя крупноформатных камер связан образ фотографа, накрывающегося тёмным покрывалом. Такой приём облегчал визирование, чрезвычайно трудное при ярком дневном свете.

В зеркальных фотоаппаратах для получения равномерной высокой яркости фокусировочного экрана 5 над ним располагается плоско-выпуклая коллективная линза 6, выполняющая функцию конденсора. Она строит изображение выходного зрачка объектива в плоскости окуляра 8, обеспечивая равномерную яркость по полю. При этом свет от объектива используется наиболее эффективно, практически без потерь попадая в окуляр. Впервые такое решение использовано в 1949 году в фотоаппарате «Contax S», оснащённом оборачивающей пентапризмой и коллективной линзой. В киносъёмочных аппаратах, обладающих более сложным и громоздким устройством сопряжённого визира, используются две коллективные линзы, одна из которых размещена непосредственно над зеркальным обтюратором, а другая устанавливается в передней фокальной плоскости окуляра лупы. В ранних зеркальных фотоаппаратах фокусировочный экран не был отдельной сменной деталью. Его функцию выполняла матированная нижняя поверхность коллективной линзы («Asahi Pentax», «Зенит»).

В более современной фотоаппаратуре, кроме коллективной линзы, для уменьшения её кривизны и аберраций используется ступенчатая линза Френеля, плоская обратная поверхность которой матируется и снабжается вспомогательными фокусировочными устройствами. Некоторые производители переворачивают линзу Френеля матовой поверхностью к окуляру, снижая заметность мешающей концентрической структуры. При этом шаг между соседними кольцевыми зонами качественных линз составляет не более 0,03—0,05 мм. В некоторых малоформатных и в большинстве среднеформатных зеркальных фотоаппаратов роль коллективной линзы полностью берёт на себя линза Френеля или нижняя грань пентапризмы («Hasselblad», «Киев-88», «Зенит-TTL», «Olympus OM-1»). Современные фокусировочные экраны представляют собой плоскую линзу Френеля, изготовленную методом горячего прессования из акрилата. Замена фокусировочного экрана производится сверху при снятой пентапризме, или через отверстие байонета при снятом объективе, если видоискатель не обладает съёмной конструкцией.

• View Camera 001.jpg

  Матовое стекло крупноформатного фотоаппарата.

• Rollei SLX top.jpg

  Фокусировочный экран среднеформатной камеры «Rolleiflex».

• View through Nikon F3 camera HP finder.jpg

  Изображение на фокусировочном экране «Nikon F3».

• F2 eV corrector.jpg

  Шкала экспокоррекции для сменных экранов камеры «Nikon F2».

• F Screen2.jpg

  Фокусировочный экран фотоаппарата «Nikon F».

• Nikon F2 Einstell.jpg

  Фокусировочные экраны фотоаппаратов «Nikon F» и «Nikon F2».

В большинстве фотоаппаратов со сменной пентапризмой коллективная линза заменяется вместе с экраном, собранным с ней в общей металлической оправе, как это сделано в камерах «Алмаз-103», «Nikon F» или «Canon F-1». В последнем случае фокусировочный экран, кроме наводки на резкость выполняет функцию отбора света для встроенного TTL-экспонометра при помощи многослойного светопровода. Единственным известным исключением из правила является «Pentax LX», в котором экраны заменяются со стороны объектива, несмотря на съёмный видоискатель. Аналогичным образом сменные экраны извлекаются из аппаратуры с жёстковстроенной пентапризмой («Nikon FA», «Pentax 645», «Canon EOS-1»), где коллективная линза выполняется несъёмной, а фокусировочный экран изготавливается без оправы. В этом случае в комплект каждого сменного экрана входит специальный пинцет, повышающий удобство замены. Способ замены через отверстие байонета удешевляет сменные экраны, поскольку используются общие коллективная линза и оправа. Последняя представляет собой откидную рамку в фотоаппарате над зеркалом.

Вспомогательные фокусировочные устройства

Основным типом фокусировочного экрана считается матированная поверхность стекла или линзы Френеля. От качества и структуры матовой поверхности зависят яркость изображения и удобство фокусировки. Наиболее совершенное матирование получается при помощи лазера, впервые использованного для этого при изготовлении фокусировочных экранов фотоаппарата Canon New F-1. Однако сложность визуальной фокусировки по матовой поверхности заставляет использовать в однообъективных зеркальных фотоаппаратах различные вспомогательные устройства, главными разновидностями которых считаются клинья Додена и микрорастр.

Первый тип позволяет использовать способ наводки, аналогичный дальномеру: контуры объектов, пересекающие клинья, выглядят смещёнными друг относительно друга, если объектив не сфокусирован. Микрорастр представляет собой сетку из прозрачных микропирамид величиной порядка 0,03 мм, вершины которых совпадают с плоскостью точной фокусировки. В случае, когда резкое изображение объекта съёмки не совпадает с вершинами растра, оно «рассыпается» на мелкие фрагменты, представляющие собой изображения граней пирамид. В обоих случаях отсутствие точной фокусировки заметно значительно лучше, чем на матовом стекле.

Клинья Додена и микрорастр обычно выполняются в виде центрального пятна посреди остальной матовой поверхности, предназначенной для фокусировки и определения глубины резкости, не отображаемой вспомогательными устройствами. Некоторые фокусировочные экраны целиком заполняются микрорастром, повышающим яркость изображения за счёт отсутствия светорассеяния. Такие экраны пригодны только для некоторых видов съёмки, поскольку не отображают глубину резкости.

Наиболее универсальные комбинированные фокусировочные экраны одновременно содержат клинья, микропризмы и матированную поверхность. Главными недостатками фокусировочных приспособлений считается невозможность их использования с объективами, обладающими небольшой светосилой, и при рабочем значении диафрагмы. В большинстве случаев эффективная работа этих устройств возможна при относительном отверстии не ниже f/4. При дальнейшем уменьшении отверстия клинья и микрорастр выглядят, как чёрное пятно, и мешают визированию. Поэтому для съёмки объективами с низкой светосилой используются специальные фокусировочные экраны, чаще всего со сплошной матовой поверхностью.

Вспомогательные устройства наиболее актуальны в фотоаппаратах с ручной фокусировкой. В камерах с автофокусом их применение нецелесообразно, поэтому штатные фокусировочные экраны таких фотоаппаратов имеют равномерную матированную поверхность с разметкой различных зон, в том числе указывающих местонахождение датчиков системы автофокуса и зон точечного или центровзвешенного экспозамера. В камерах с несколькими датчиками автофокуса на фокусировочном экране могут отображаться световые метки выбранных или сработавших датчиков. При съёмке сменными объективами с ручной фокусировкой для повышения её точности устанавливается экран с клиньями Додена или микрорастром. Так, для фотоаппаратов серий Canon EOS-1V и Canon EOS-1D выпускаются экраны Ec-A с микрорастром и Ec-B с клиньями Додена. Для фотоаппарата Nikon F6 выпускаются аналогичные экраны типов A, J и L. Сменные фокусировочные экраны выпускаются также независимыми производителями, например, «KatzEye» и «Fresnel Optics» («Beattie Intenscreen»). Конструкция профессиональных цифровых зеркальных фотоаппаратов до сих пор позволяет менять фокусировочный экран, несмотря на наличие эффективного автофокуса. Это даёт возможность выбирать наиболее подходящий тип оптической поверхности для повышения удобства визирования и ручной фокусировки.

Разновидности экранов

Сменные фокусировочные экраны могут быть как универсальными, так и узкоспециализированными, пригодными только для одного вида съёмки. В качестве штатного или несъёмного, как правило, используется наиболее универсальный экран. В неавтофокусных фотоаппаратах он содержит оба типа фокусировочных устройств и матированное поле. В редких случаях поверхность экрана не матируется, оставаясь прозрачной. Такие экраны дают более яркое изображение, облегчая визирование при низкой освещённости, но фокусировка по ним невозможна, и в центре они снабжаются клином или микрорастром. Экраны с нематированной прозрачной поверхностью без фокусировочных устройств пригодны только для специальных видов съёмки, таких как макросъёмка, микрофотография и эндоскопия, когда фокусировка производится по воздушному изображению. Для этого на поверхности таких экранов наносится тонкое перекрестие для точной аккомодации хрусталика фотографа.

Некоторые экраны снабжаются разметкой в виде сетки или шкалы. Такие приспособления особенно удобны при съёмке шифт-объективами. В этом случае сетка служит для контроля перспективных искажений, недопустимых в профессиональной архитектурной и интерьерной фотографии. Разные фокусировочные экраны обладают различным светопропусканием. При использовании TTL-экспонометра этот фактор имеет значение, поскольку в большинстве случаев измеряется яркость изображения на матовом стекле. Поэтому сменные экраны в случае нестандартной прозрачности маркируются для ввода экспокоррекции, компенсирующей возможную ошибку измерения. В некоторых случаях коррекция вводится в экспонометр автоматически при помощи механической связи: выступы и углубления на краях фокусировочного экрана при его установке нажимают на соответствующий переключатель.

Сменные фокусировочные экраны производятся и для крупноформатных камер с размером кадра до 11×14 дюймов. Такие экраны используются вместо штатного матового стекла и состоят из плоской линзы Френеля, значительно повышающей яркость наблюдаемого изображения и её равномерность.

См. также

• Однообъективный зеркальный фотоаппарат
• Микропризмы
• Клинья Додена
• Видоискатель
• Системная камера

Литература

• М. Я. Шульман. Фотоаппараты / Т. Г. Филатова. — Л.,: «Машиностроение», 1984. — 142 с.

• Фомин А. В. Глава I. Фотоаппараты // [media-shoot.ru/books/Fomin-spravochnik_fotografija.pdf Общий курс фотографии] / Т. П. Булдакова. — 3-е. — М.,: «Легпромбытиздат», 1987. — С. 32—41. — 256 с. — 50 000 экз.

• Саломатин С. А., Артишевская, И. Б., Гребенников О. Ф. 1. Профессиональная киносъёмочная аппаратура и тенденции её развития в СССР // Профессиональная киносъёмочная аппаратура / Т. Г. Филатова. — 1-е изд. — Л.: Машиностроение, 1990. — С. 4—36. — 288 с. — ISBN 5-217-00900-4.

• [kamepa.ru/images/courier_items/img_g70vr.pdf Canon New F-1] (рус.) // «Фотокурьер» : журнал. — 2007. — № 4/124. — С. 2—15.

• П. Бояров Зеркальный видоискатель — плюсы и минусы (рус.) // «Советское фото» : журнал. — 1979. — № 9. — С. 36, 37. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0371-4284&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0371-4284].

• А. Трачун Фокусировочные экраны для зеркальных камер (рус.) // «Советское фото» : журнал. — 1981. — № 10. — С. 38—39. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0371-4284&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0371-4284].

• П. Бояров Оперативность фокусировки (рус.) // «Советское фото» : журнал. — 1988. — № 12. — С. 42. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0371-4284&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0371-4284].

Ссылки

•  (рус.) [www.zenitcamera.com/qa/qa-screen.html Статья о фокусировочном экране на сайте КМЗ].
•  (англ.) [www.bdimitrov.de/kmp/misc/focus/screens/index.html Перечень сменных фокусировочных экранов выпускаемых фирмой Pentax и их изображения].

Отрывок, характеризующий Фокусировочный экран

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.