Фотоплёнка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Плёнка.

Фотоплёнка — фотоматериал на гибкой полимерной подложке, предназначенный для различных видов фотографии[1]. Представляет собой прозрачную основу с нанесённой на неё светочувствительной фотоэмульсией. В результате экспонирования в эмульсии формируется скрытое изображение, которое при дальнейшей химической обработке преобразуется в видимое.

В результате химической обработки фотоплёнки в ней может образовываться негативное или позитивное изображение. В первом случае фотоплёнка служит в качестве промежуточного носителя, с которого ведётся фотопечать позитивов на фотобумаге, позитивной фотоплёнке или диапозитивных фотопластинках. Кроме того, с плёночного негатива может быть получен цифровой файл изображения после сканирования фильм-сканером[2].





История

Ранние фотографические процессы, такие как дагеротипия и калотипия не предусматривали использования фотоплёнки: дагеротипы снимались на медную пластинку, а калотипы изготавливались на бумаге, пропитанной галогенидами серебра[3]. Появившийся в середине XIX века мокрый коллодионный процесс был основан на фотопластинках, изготовленных на стеклянной подложке[4]. Несмотря на хрупкость и громоздкость, фотопластинки лучше других носителей подходили для фотографии, благодаря химической инертности и стабильности размеров стекла. После появления первых фотоплёнок фотопластинки ещё несколько десятилетий не выходили из употребления, а в некоторых отраслях науки, таких как астрофотография и регистрация заряженных частиц, использовались вплоть до 2000 годов.

Первый гибкий рулонный фотоматериал и фотоаппарат для него были созданы в 1875 году польским инженером Леоном Варнерке[5][6]. Сухая коллодионная эмульсия наносилась на бумажную основу, удерживаясь на ней с помощью гуммиарабика, а после проявления переносилась на стекло[7]. Однако, из-за высокой стоимости фотоаппарата и кассет к нему, процесс не получил коммерческого успеха и распространения. Более успешной оказалась технология, изобретённая в 1885 году Джорджем Истменом, который использовал новейшую сухую желатиносеребряную эмульсию на такой же бумажной подложке[8][9]. Прозрачная гибкая основа была создана в 1889 году, и изготавливалась она из целлулоида, известного до этого уже более 20 лет. Возможность его использования в качестве подложки появилась, благодаря изобретению Ганнибалом Гудвином желатинового противоскручивающего контрслоя в 1887 году[10]. Появление гибкой фотоплёнки тесно связано с изобретением кинематографа: первая 35-мм киноплёнка для «кинетографа» была изготовлена Эдисоном разрезанием рулона 70-мм фотоплёнки вдоль[11].

Как и фотопластинки, чувствительные только к сине-фиолетовому излучению, первые фотоплёнки не подвергались спектральной сенсибилизации или были ортохроматическими. Панхроматические эмульсии с равномерной чувствительностью ко всему видимому спектру на фотоплёнках стали доступны только после открытия красного сенсибилизатора пиацианола Бенно Гомолкой в 1905 году. Выпуск первых панхроматических фотопластинок налажен Фредериком Рэттеном и Генри Уэйнрайтом только в 1906 году, однако распространение они получили позже из-за высокой стоимости[12][13]. Возможность обработки несенсибилизированных эмульсий при неактиничном освещении считалась более важной, чем правильная передача тона окрашенных объектов. Фотоплёнка долго считалась принадлежностью любительской фотографии из-за необходимости выравнивания в кадровом окне. Кроме склонности к скручиванию, для первых фотоплёнок была характерна более быстрая потеря светочувствительности, чем у фотопластинок[6].

Преимущества нового носителя начали проявляться одновременно с уменьшением форматов камер в конце 1920-х годов, когда появилась малоформатная и среднеформатная аппаратура профессионального класса. По сравнению с пластиночными камерами, такие фотоаппараты позволяли носить с собой значительно больший запас фотоматериала, нечувствительного к ударам и более удобного: быстрота перемотки фотоплёнки не шла ни в какое сравнение с длительностью замены фотопластинки при репортажной съёмке. Начало выпуска фотоплёнок в СССР совпало с вводом в строй первых фабрик киноплёнки — № 5 в Переславле-Залесском и № 3 в Шостке. Производство фотоматериалов в те годы было тесно увязано с оборонными отраслями промышленности, поскольку коллоксилин, используемый для синтеза нитратной подложки, одновременно был сырьём для взрывчатки[14].

Самый ранний способ цветной фотографии, основанный на автохромном процессе, предполагал использование жёсткой подложки фотопластинок. Тем не менее, первые попытки создания цветных фотоплёнок также основаны на растровых технологиях, впервые реализованных в 1928 году компанией Eastman Kodak[15]. Цветоделение происходило при помощи лентикулярного растра, изготовленного на стороне основы, обращённой к объективу с встроенными цветными светофильтрами. Однако необходимость специального оптического устройства для просмотра цветного изображения и невозможность его тиражирования ограничивали область применения лентикулярных плёнок. Первая многослойная цветная фотоплёнка Kodachrome с диффундирующими цветообразующими компонентами появилась на американском рынке в 1935 году, дожив до 2010 года почти без изменений[16]. Технология съёмки на такую плёнку ничем не отличается от чёрно-белого фотопроцесса, а цветной позитив виден невооружённым глазом.

Однако наиболее распространёнными стали хромогенные цветные фотоплёнки с синтезом красителей из недиффундирующих компонент, находящихся в эмульсии. Это значительно упрощало лабораторную обработку. Впервые этот способ цветной фотографии реализован в 1936 году немецкой компанией Agfa на основе патентов Рудольфа Фишера[15]. Все первые цветные плёнки были обращаемыми, давая позитивное изображение непосредственно в эмульсиях, на которые производилась съёмка. Новый цветной фотоматериал сразу стал популярным в издательской деятельности и среди фотолюбителей. Дальнейшее развитие пошло по пути внедрения негативно-позитивного процесса в цветную фотографию. В 1939 году появилась первая негативная многослойная фотоплёнка Agfacolor, а через два года — её американский аналог Kodacolor[17]. В 1947 году начат выпуск советских многослойных негативных фотоматериалов типа Sovcolor на основе немецких технологий, полученных в счёт репараций после войны[18].

Постепенно фотоплёнка почти полностью вытеснила фотопластинки, в том числе из крупноформатной фотографии. Подавляющую часть рынка с большим размером кадра заняла листовая фотоплёнка тех же форматов. К концу 1990-х годов более 90% фотографий, за исключением снимков одноступенного процесса, выполнялись на фотоплёнке. Ситуация начала меняться с начала 2000-х годов, когда стали появляться доступные для широкого круга потребителей цифровые фотоаппараты. Отсутствие накладных расходов на дорогостоящие фотоматериалы и скорость получения готового изображения быстро сделали цифровую фотографию более конкурентоспособной, а к середине десятилетия доминирующей на рынке. В 2006 году большинство производителей отказались от выпуска фотоаппаратов, рассчитанных на фотоплёнку, которая по прежнему доступна в продаже, но всё более дорогостояща[19][20].

Строение фотоплёнки

Фотоплёнка состоит из одного или нескольких эмульсионных слоёв, нанесённых на подложку. В современных чёрно-белых или монохромных фотоплёнках используется один эмульсионный слой, чаще всего состоящий из двух полуслоёв с различной светочувствительностью. Такое строение позволяет получать большую фотографическую широту при малой зернистости: яркие участки изображения фиксируются мелкозернистым низкочувствительным полуслоем, а тени — более высокочувствительным. Цветные фотоплёнки имеют более сложное строение. Они состоят из трёх эмульсионных слоёв с разной спектральной чувствительностью. Верхний несенсибилизированный слой чувствителен к синему свету, средний — к сине-зелёному, а нижний — к синему и красному излучениям. Расположенный под верхним синечувствительным слоем жёлтый фильтровый подслой задерживает синий свет, не пропуская его к нижним слоям, и обесцвечивается при лабораторной обработке[21].

В современных цветных негативных плёнках каждый зонально-чувствительный эмульсионный слой так же, как и в чёрно-белых, состоит из двух или, чаще — трёх полуслоёв для увеличения фотографической широты[22]. Между эмульсионными слоями, чувствительными к разным участкам спектра, находятся промежуточные слои, изолирующие от взаимного проникновения красителей во время лабораторной обработки, предотвращая ошибки цветоделения[23]. В процессе проявления чёрно-белых фотоплёнок на экспонированных участках серебро восстанавливается из галогенида до металлической формы, образуя видимое изображения. Неэкспонированный галогенид удаляется из эмульсии в процессе фиксирования. В цветных фотоплёнках восстановление серебра сопровождается синтезом красителей, образующих цветное изображение[24]. Для получения изображения, состоящего из одних красителей, серебро растворяется с помощью отбеливания[25].

Кроме эмульсионных слоёв современные фотоплёнки снабжаются дополнительными, несущими вспомогательные функции. Непосредственно на основу наносится желатиновый подслой толщиной около 1 микрометра, который служит для надёжного сцепления эмульсионных слоёв с подложкой[26][27]. На негативных плёнках его иногда окрашивают, используя в качестве противоореольного[28]. Противоскручивающий слой или контрслой наносится на обратную сторону подложки и состоит из желатина. Препятствует скручиванию плёнки при сушке. Может быть окрашен, и тем самым выполнять одновременно роль противоореольного слоя, предотвращающего образование ореолов вокруг ярких бликов из-за отражения света от обратной стороны подложки[29]. В современных фотоплёнках в противоореольный слой добавляется коллоидное серебро, которое обесцвечивается в процессе лабораторной обработки[26]. Дополнительно противоореольную функцию может исполнять окрашенная подложка негативной плёнки и дополнительный мелкозернистый низкочувствительный слой, наносимый под основным высокочувствительным в чёрно-белой фотоэмульсии[29].

Материал подложки

В качестве материала подложки первых фотоплёнок XIX — начала XX века использовалась нитроцеллюлоза. Этот материал обладал отличной гибкостью и износоустойчивостью, но был легко воспламеним, а его хранение требовало тщательного соблюдения противопожарной безопасности. В 1908 году для узкоплёночного кинематографа компания Eastman Kodak разработала негорючий диацетат целлюлозы, оказавшийся пригодным и для фотоплёнки[30]. В 1938 году Kodak полностью прекратил выпуск нитратной 35-мм фотоплёнки, а через год ацетатная подложка стала единственным носителем и для листовых фотоплёнок. В 1948 году анонсирована первая подложка из триацетата целлюлозы, практически не уступающая по прочности нитратной, и безопасная[31]. Через два года на этот материал перевели весь среднеформатный «рольфильм», в том числе его типы 616, 620, 828[32]. До середины 1980-х годов на иностранных фотоплёнках встречалась маркировка «Safety Film», обозначающая пожаробезопасную ацетатную подложку.

Новейшие полиэфирные материалы, главным образом, полиэтилентерефталат целлюлозы, в отличие от предыдущих, практически не подвержены усадке и обладают очень высокой прочностью и эластичностью[33]. В некоторых отраслях фотографии, где важна геометрическая точность воспроизведения объектов съёмки, триацетат был заменён новым материалом. Это коснулось фотоплёнок специального назначения, в том числе фототехнических и аэрофотоплёнок. Однако, подложка современных цветных и чёрно-белых негативных и обращаемых фотоплёнок до сих пор изготавливается из триацетата целлюлозы. В чёрно-белых негативных плёнках она обычно окрашивается в массе в серо-голубой цвет для уменьшения ореолов отражения[21].

Хранение фотоплёнок

Неэкспонированные фотоплёнки должны храниться в сухом месте при температуре не выше +15 °С[34]. При более высоких температурах старение фотоэмульсии происходит быстрее гарантированного производителем срока. Деградация фотографических свойств выражается прежде всего в снижении светочувствительности и возрастании уровня вуали. Превышение срока хранения, указанного на упаковке, даже при соблюдении температуры и влажности, приводит к постепенному ухудшению свойств вплоть до полной непригодности к использованию. Экспонированные фотоплёнки должны храниться в таких же условиях, если лабораторная обработка не производится сразу. Длительное хранение, даже с соблюдением условий, приводит к деградации скрытого изображения, снижению контраста и росту вуали. В цветных плёнках возможен разбаланс светочувствительных слоёв по контрасту, приводящий к искажениям цветопередачи. Вместе с тем, известны случаи находок экспонированных фотоплёнок, хранившихся несколько десятилетий, и после подбора режима проявления дававших удовлетворительное изображение. Хранение фотоплёнки недопустимо в среде агрессивных газов, таких как аммиак и сероводород[34].

Кроме соблюдения влажности и температуры все фотоматериалы требуют защиты от света. Даже кратковременная засветка приводит в полную негодность как неэкспонированную, так и экспонированную фотоплёнку. У плёнки в туго смотанном рулоне засвечиваются только несколько наружных витков и края у перфорации. В этом случае, большая часть отснятых кадров может остаться неповреждённой, но свежая плёнка после засветки в любом случае считается непригодной. Кроме видимого света фотоматериалы необходимо предохранять от проникающих излучений: рентгеновского, гамма- и космических лучей, лежащих в области естественной светочувствительности любых фотоматериалов[34]. Определённую опасность для фотоплёнки представляют интроскопы систем контроля доступа[35][36][37]. Несмотря на то, что мощность и длина волны используемого в них излучения подбираются неопасными, известны случаи засветки при прохождении контроля багажа. Для предохранения от потери фотоматериала выпускаются специальные освинцованные конверты, непроницаемые для слабого излучения[38][39].

Разновидности фотоплёнок

Все существующие фотоплёнки делятся по способности к воспроизведению цвета объектов съёмки на две большие группы: чёрно-белые и цветные. Чёрно-белые фотоплёнки дают монохромное изображение, состоящее из металлического серебра. Относящиеся к этой же группе монохромные плёнки отличаются от классических чёрно-белых тем, что изображение в них состоит не из серебра, а из красителя, как в цветных. Это даёт возможность их машинной обработки по цветному негативному процессу, распространённому в большинстве фильм-процессоров. Цветные фотоплёнки пригодны для воспроизведения цвета, в который окрашены снимаемые предметы. При этом используется субтрактивный синтез тремя эмульсионными слоями, в которых при проявлении синтезируются соответствующие красители[21]. К цветным также относятся спектрозональные фотоплёнки, воспроизводящие свет разных длин волн условными цветами.

Как чёрно-белые, так и цветные фотоплёнки в свою очередь бывают трёх типов: негативные, обращаемые и позитивные[40]. Негативные фотоплёнки при обработке по стандартному процессу позволяют получать негативное изображение, в котором распределение оптической плотности обратно полученной экспозиции[41]. При рассматривании негатива в проходящем свете тени объекта съёмки выглядят на изображении светлыми, а света — тёмными. На цветном негативе, кроме обратного распределения яркости, цвета изображения дополнительны к цветам объекта съёмки[42]. После печати негатива на позитивном фотоматериале происходит повторное обращение изображения, и полутона и цвета позитива соответствуют объекту съёмки. Негативные фотоматериалы обладают большой фотографической широтой, позволяя исправлять ошибки экспонирования и цветопередачи в процессе фотопечати[43].

Обращаемые фотоплёнки при обработке по соответствующему процессу дают позитивное изображение (диапозитив или слайд) непосредственно на том фотоматериале, на который производилась съёмка. При точном соблюдении экспозиционного режима и цветовой температуры освещения цветные обращаемые фотоматериалы обеспечивают более высокое качество цветопередачи, чем двухступенчатый негативно-позитивный процесс. Это происходит благодаря однократному цветоделению, вносящему наибольшее количество искажений. В то же время, небольшая фотографическая широта делает такую фотоплёнку чрезвычайно чувствительной к малейшим отклонениям экспозиции и цветовой температуры освещения[44]. Ошибки, допущенные при съёмке на обращаемые плёнки, практически не поддаются исправлению. Дубликат диапозитива, изготовленного на обращаемой плёнке, может быть получен путём его пересъёмки на такой же фотоматериал или печати на обращаемой фотобумаге. Позитивные фотоплёнки использовались, главным образом при промышленном изготовлении диапозитивов и микрофильмировании. Эти сорта характеризуются низкой светочувствительностью и большими значениями максимальной оптической плотности, а также низким уровнем вуали. В настоящее время вышли из употребления в связи с заменой диапозитивов мультимедийными способами презентации изображений и текста. Фотоплёнки для микрофильмирования продолжают использоваться в гибридной технологии COM (англ. Computer Output Microfilming) хранения данных[45].

Светочувствительность и разрешение

Основная статья: Светочувствительность фотоматериала

Светочувствительность фотоплёнки определяется свойствами фотоэмульсионного слоя, различными для разных типов фотоматериала. Наиболее высокой светочувствительностью обладают негативные фотоплёнки, поскольку от этого параметра зависит минимальная выдержка, с которой возможна съёмка. Это имеет принципиальное значение при съёмке быстродвижущихся объектов. В то же время, повышение светочувствительности сопровождается ростом размеров зерна, из которого состоит изображение на фотоплёнках. Крупное зерно снижает разрешающую способность, что особенно критично при небольших размерах кадрового окна фотоаппарата[41].

Светочувствительность цветных негативных плёнок в целом ниже, чем чёрно-белых, поскольку из-за необходимости соблюдения цветового баланса общая чувствительность определяется нижним эмульсионным слоем, экранированным от света всеми остальными, лежащими выше. Светочувствительность современных негативных и обращаемых цветных фотоплёнок не превышает значения ISO 3200[22]. Самой низкой чувствительностью обладают позитивные фотоплёнки, при экспонировании которых допустимы любые выдержки. При этом, как и все позитивные фотоматериалы, такая фотоплёнка обладает очень большим разрешением. Зернистая структура позитивного изображения определяется только размерами зерна негатива.

Светочувствительность современных фотоплёнок измеряется по стандарту ISO 5800:2001, полученному слиянием двух более старых систем ASA и DIN[46]. При этом, система ISO имеет две шкалы: арифметическую и логарифмическую. Оригинальное обозначение светочувствительности ISO предполагает наличие двух цифр, записанных через дробь. Первая из них обозначает значение арифметической шкалы, практически соответствующей старой ASA, а вторая — логарифмической. В России в большинстве случаев принято оперировать первым значением, близким к советской шкале светочувствительности ГОСТ, выведенной из употребления в середине 1980-х годов. Светочувствительность известных на сегодняшний день фотоплёнок не превышает ISO 50 000, давно уступив аналогичному параметру цифровых фотоаппаратов[22]. По состоянию на февраль 2016 года рекордное значение более 3 000 000 ISO принадлежит фотоаппарату Nikon D5[47].

Форматы фотопленки

Вся фотоплёнка делится на две основные группы: листовую и рулонную. Наиболее распространённой считается рулонная фотоплёнка, выпускающаяся различной ширины и длины. Кроме того, она может снабжаться перфорацией, как киноплёнка или выпускаться на сплошной основе. В отличие от кинокамеры, фотоаппарат не требует высокой точности перемещения на шаг кадра, и наличие перфорации не обязательно. В настоящее время (2016 год) продолжается выпуск только двух типов рулонной фотоплёнки: тип-135 и тип-120. Первая продаётся как в стандартных кассетах, так и в рулонах различной длины. Рулонная фотоплёнка всех остальных форматов, в том числе и Усовершенствованной фотосистемы, доступна только на вторичном рынке.

Форматы листовой фотоплёнки в Европе и Америке отличаются. В европейских странах, использующих метрическую систему, распространены форматы 9×12 см, 13×18 см, 18×24 см и другие. В США, где преобладает дюймовая система измерений, выпускаются плёнки формата от 4×5 дюймов до 16×20 дюймов[48][49]. В настоящее время листовая плёнка выпускается в небольших количествах ограниченным кругом производителей, использующих американскую дюймовую систему. Современная листовая фотоплёнка поставляется в коробках по 100 листов, а тип и округлённое значение светочувствительности маркируется выемками различной формы, пробитыми на одной из коротких сторон подложки[50][51]. Эти же выемки используются для правильной ориентации плёнки при её зарядке в кассеты в темноте: лист обращён эмульсионной стороной, если выемки находятся в правом верхнем углу. Листовая фотоплёнка до сих пор находит применение в высокобюджетной рекламной фотографии, когда сканирующие цифровые задники неприменимы[52].

Использование киноплёнки

В момент появления малоформатной фотоаппаратуры 35-мм киноплёнка была для неё единственным штатным фотоматериалом[53]. Такое положение сохранялось вплоть до конца 1930-х годов, когда был налажен массовый выпуск фотоплёнки этого же формата, нарезанной на стандартные ролики. Однако, в профессиональной фотографии, и особенно, в фотожурналистике, наряду с фотоплёнкой часто использовался чёрно-белый кинонегатив, ввиду сходных фотографических и геометрических характеристик. У советских фоторепортёров пользовалась популярностью негативная киноплёнка А-2 или её более низкосортная версия А-2Ш («школьная»). Также, вследствие высокого фотографического качества особой популярностью для фотографирования пользовались 35-мм перфорированные аэрофотопленки, например, «Изопанхром тип-17»[54].

В 16-мм миниатюрных фотоаппаратах («Нарцисс», «Киев-30») также могла применяться киноплёнка формата 16 мм, 2×8 мм и 2×8 Супер, применяемая в любительских кинокамерах. Современные чёрно-белые киноплёнки, например Eastman Double-X 5222, также пригодны в качестве замены 35-мм фотоплёнки. Цветные негативные киноплёнки обрабатываются по процессу ECN-2, отличному от общепринятого в фотографии C-41, и доступному только в кинопроизводстве. Поэтому в фотографии цветные киноплёнки не используются.

Специальные фотоплёнки

Кроме фотоплёнок, предназначенных для обычной фотографии, выпускаются узкоспециализированные разновидности этого фотоматериала для медицинского, научного и технического применения. С 1896 года, сразу после открытия Рентгеном проникающих излучений, для их регистрации выпускаются специальные плёнки[30]. Используемые для таких фотоплёнок эмульсии не сенсибилизируются, поскольку рентгеновское и гамма-излучения лежат в области естественной чувствительности любых фотоматериалов. Отличие состоит в большой толщине эмульсии, которая наносится с обеих сторон подложки для снижения дозы облучения, необходимой для получения полноценной рентгенограммы[35]. Современные плёнки такого типа называются радиографическими. Их чувствительность к видимому излучению сопоставима с обычными позитивными фотоматериалами, и известны фотохудожники, использующие рентгеновскую плёнку в качестве дешёвой замены крупноформатной листовой[55][56]. Для съёмки в «ближних» ультрафиолетовых лучах пригодны любые фотоплёнки, не имеющие специального фильтрующего слоя, поскольку этот вид излучения также лежат в области естественной чувствительности фотоматериалов[57]. Для регистрации «дальнего» ультрафиолета необходимы специальные фотоэмульсии с малым количеством желатина, интенсивно поглощающим свет этих длин волн[58]. Для регистрации инфракрасного излучения выпускают специальную фотоплёнку с инфрахроматической сенсибилизацией фотоэмульсии. Такие фотоплёнки способны регистрировать излучение с длиной волны вплоть до 1200 нанометров[22]. Из-за естественной чувствительности к сине-фиолетовой части видимого спектра съёмка на такие фотоматериалы должна проводиться через красный или инфракрасный светофильтры. Кроме того, при перезарядке инфрахроматическую плёнку необходимо предохранять от теплового излучения (например, от электронагревателей), способного засветить эмульсию. Пейзаж, отснятый на фотоплёнку такого типа, выглядит необычно: растительность, отражающая большую часть инфракрасного излучения, на снимке отображается почти белой, а небо оказывается практически чёрным.

Для судебной и медицинской фотографии выпускались обращаемые фотоплёнки для спектрозональной съёмки, один из трёх слоёв которых был чувствителен к инфракрасному излучению, окрашиваясь при проявлении в красный цвет. Два других слоя — красно- и зелёночувствительный — окрашивались в зелёный и синий цвета соответственно[59]. Такой фотоматериал предназначался для исследовательских целей, регистрируя явления, зависящие от рассеяния и поглощения инфракрасного излучения. Тем не менее, он применим в художественной фотографии, давая необычный эффект, когда листва выглядит красной.

Фотосъёмка с флюоресцентных экранов, в том числе осциллографов, предполагает повышенную светочувствительность к жёлто-зелёным лучам видимого спектра. Поэтому, специальные фотоплёнки для фоторегистраторов обладают в этом диапазоне более высокой чувствительностью, чем панхроматические. К этой же группе фотоматериалов относятся флюорографические плёнки, рассчитанные не на прямую регистрацию рентгеновского излучения, а на фотографирование вторичного видимого изображения с промежуточного экрана. Для изготовления фотошаблонов и печатных форм в полиграфии существуют фототехнические плёнки. Фотоплёнки для микрофильмирования в настоящее время используются в гибридной технологии архивирования текстовой информации[45].

Аэрофотоплёнка

Для аэрофотосъёмки используется специальный тип фотоматериала — аэрофотоплёнка. Особенность этой разновидности фотоматериалов заключается в том, что они чаще всего не предполагают дальнейшей печати позитивного изображения, а дешифровка аэроснимков выполняется непосредственно на негативе. От обычных негативных фотоплёнок аэрофотоплёнки отличаются более толстым эмульсионным слоем, обеспечивающим высокие значения максимальной оптической плотности и коэффициента контрастности.

Для аэрофотографии выпускаются однослойные чёрно-белые аэрофотоплёнки с различной спектральной сенсибилизацией, в том числе инфрахроматические. Последние особенно эффективны при съёмке с больших высот, снижая влияние светорассеяния в атмосфере[60]. Кроме них выпускаются двухслойные и трёхслойные цветные спектрозональные аэрофотоплёнки, предназначенные для регистрации различных участков спектра, в том числе невидимых, на одном снимке[61]. Наиболее распространёнными стандартами ширины советских аэрофотоплёнок были 8, 19 и 32 сантиметра[62][63]. При этом плёнка одной и той же ширины выпускалась как перфорированной, так и без перфорации. Для специальных задач производились аэрофотоплёнки на 35-мм перфорированной подложке, пригодной для использования в малоформатных фотоаппаратах общего назначения.

Такая аэрофотоплёнка была популярна среди фотожурналистов благодаря более высокой светочувствительности, чем фотоплёнки, доступные в продаже. По шкале ГОСТ она составляла: «Изопанхром тип-17» — 500; «Изопанхром тип-42» 1500; «Панхром тип-13» — 3000; и «Изопанхром тип-24» — 4500 единиц[54]. При этом из-за требований к обычному негативу она проявлялась до более низкого коэффициента контрастности, чем рекомендованный, давая меньшую светочувствительность. Тем не менее, мелкое зерно и большая фотографическая широта позволяли получать более качественное изображение, чем на традиционных фотоплёнках.

Производство фотоплёнок

Фотоплёнка выпускалась во многих странах, обладающих развитой химической промышленностью: США, Германия, Франция, Великобритания, СССР, Чехословакия, Япония. С распространением цифровой фотографии многие производители сократили или полностью приостановили производство из-за резкого падения спроса. Тем не менее, некоторые компании продолжают её выпуск.

Продолжают выпускать фотоплёнку

Выпуск приостановлен

См. также

 В Википедии есть портал
«Фотография»

Напишите отзыв о статье "Фотоплёнка"

Примечания

  1. ↑ Фотокинотехника, 1981, с. 380.
  2. ↑ Фотомагазин, 1999, с. 26.
  3. ↑ Алексей Добротворский. [photodrom.com/book/history/talbotipiya/ Тальботипия] (рус.). История фотографии. «Фотодром». Проверено 7 февраля 2016.
  4. ↑ Foto&video, 2009, с. 86.
  5. ↑ Очерки по истории фотографии, 1987, с. 62.
  6. ↑ 1 2 [www.earlyphotography.co.uk/site/holders.html Film and Plate Holders] (англ.). Early Photography. Проверено 22 февраля 2016.
  7. ↑ Химия и жизнь, 1988, с. 31.
  8. ↑ Лекции по истории фотографии, 2014, с. 34.
  9. ↑ Фотомагазин, 2001, с. 119.
  10. ↑ Химия и жизнь, 1988, с. 36.
  11. ↑ [www.zenitcamera.com/qa/qa-filmtypes.html Примечания] (рус.). Фотоплёнка. Zenit Camera. Проверено 1 января 2015.
  12. ↑ Фотография, 1988.
  13. ↑ [www.dptips-central.com/history-of-film-colour-sensitivity.html History of Film Colour Sensitivity] (англ.). DPTips-Central. Проверено 2 марта 2016.
  14. ↑ [svema.com.ua/hist/hist_mkpl.htm «Свема»: страницы истории] (рус.). Этапы роста. Свема. Проверено 16 сентября 2015.
  15. ↑ 1 2 Редько, 1990, с. 169.
  16. ↑ David Friend. [www.vanityfair.com/culture/features/2011/02/last-kodachrome-slide-show-201102#intro The Last Roll of Kodachrome—Frame by Frame!]. Vanity Fair (February 9, 2011). Проверено 1 февраля 2011. [www.webcitation.org/6ARK3j1Ha Архивировано из первоисточника 5 сентября 2012].
  17. ↑ Редько, 1990, с. 188.
  18. ↑ Киноведческие записки, 2011, с. 205.
  19. ↑ [7days.kiev.ua/2006-05-26/sanon-i-nikon-otkazalis-ot-plenki.html Сanon вслед за Nikon отказался от пленки] (рус.). «7 Days» (26 мая 2006). Проверено 5 февраля 2016.
  20. ↑ [www.rbc.ru/rbcfreenews/20060525165448.shtml Canon прекращает разработку новых пленочных фотоаппаратов] (рус.). РБК (25 мая 2006). Проверено 5 февраля 2016.
  21. ↑ 1 2 3 Краткий справочник фотолюбителя, 1985, с. 92.
  22. ↑ 1 2 3 4 А. В. Редько. [redkoav.ru/index.php?option=com_content&task=blogcategory&id=16&Itemid=34 Галогенсеребряная и цифровая фотография: современное состояние, тенденции, перспективы развития и применения] (рус.). Научные статьи. Официальный сайт профессора Редько. Проверено 16 февраля 2016.
  23. ↑ Редько, 1990, с. 175.
  24. ↑ Кинофотопроцессы и материалы, 1980, с. 17.
  25. ↑ Редько, 1990, с. 178.
  26. ↑ 1 2 Общий курс фотографии, 1987, с. 65.
  27. ↑ Краткий справочник фотолюбителя, 1985, с. 91.
  28. ↑ Фотокинотехника, 1981, с. 242.
  29. ↑ 1 2 Фотокинотехника, 1981, с. 260.
  30. ↑ 1 2 Фотомагазин, 2001, с. 120.
  31. ↑ [www.kodak.com/ek/US/en/Our_Company/History_of_Kodak/Milestones_-_chronology/1930-1959.htm 1930—1959] (англ.). History of Kodak. Kodak. Проверено 1 января 2015. [www.webcitation.org/684kz0NKC Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
  32. ↑ The Permanence and Care of Color Photographs, 2003, с. 677.
  33. ↑ Общий курс фотографии, 1987, с. 66.
  34. ↑ 1 2 3 Краткий справочник фотолюбителя, 1985, с. 93.
  35. ↑ 1 2 Фотография: Техника и искусство, 1986, с. 51.
  36. ↑ [wwwru.kodak.com/RU/ru/service/faqs/faq0014.shtml Воздействие на фотопленку излучения рентгеновского оборудования, используемого для контроля багажа в аэропортах] (рус.). Ответы на типичные вопросы. Kodak. Проверено 15 февраля 2016.
  37. ↑ [www.kodak.com/global/en/service/tib/tib5201.shtml Baggage X-ray Scanning Effects on Film] (англ.). Technical Information Bulletin. Kodak (8 April 2003). Проверено 15 февраля 2016.
  38. ↑ [www.bhphotovideo.com/c/product/185375-REG/Domke_711_15B_Film_Guard_Bag_Large.html Domke Film Guard Bag (X-Ray)] (англ.). B&H Photo. Проверено 15 февраля 2016.
  39. ↑ [www.freestylephoto.biz/4501122-Optech-X-ray-Pouch-Medium-(Holds-30-35mm-rolls-of-film-unboxed) Optech X ray Pouch] (англ.). Shop. Freestyle Photographic Supplies. Проверено 15 февраля 2016.
  40. ↑ Краткий справочник фотолюбителя, 1985, с. 90.
  41. ↑ 1 2 Фотография: Техника и искусство, 1986, с. 46.
  42. ↑ Фотокинотехника, 1981, с. 208.
  43. ↑ Редько, 1990, с. 8.
  44. ↑ Фотография: Техника и искусство, 1986, с. 100.
  45. ↑ 1 2 Беленький Ю. А. [naar.ru/articles/sistemyi-tsifrovogo-mikrofilmirovaniya/ СОМ – микрофильмирование в практике архивов] (рус.). Экспертное сообщество «Наш архив». Проверено 16 февраля 2016.
  46. ↑ [www.iso.org/iso/iso_catalogue/catalogue_tc/catalogue_detail.htm?csnumber=11948 ISO 5800:1987] (англ.). Photography — Colour negative films for still photography — Determination of ISO speed. ISO (21 June 2012). Проверено 8 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CbWOzPF3 Архивировано из первоисточника 2 декабря 2012].
  47. ↑ Michael Zhang. [petapixel.com/2016/01/05/the-nikon-d5-is-official-and-the-iso-goes-to-3280000/ The Nikon D5 is Official, and the ISO Goes to 3,280,000] (англ.). Gear. «Petapixel» (5 January 2016). Проверено 12 января 2016.
  48. ↑ Фотография: Техника и искусство, 1986, с. 55.
  49. ↑ [www.italianfilmphotography.it/en/plate-sheet-film-formats/ Plate (Sheet) film formats] (англ.). Films. Italian Film Photography. Проверено 14 февраля 2016.
  50. ↑ [www.kodak.com/global/en/professional/support/techPubs/f3/f3.pdf Code Notches for KODAK Sheet Films] (англ.). TECHNICAL DATA. Kodak (April 2004). Проверено 15 февраля 2016.
  51. ↑ [gastonline.free.fr/Files/Film%20frame%2035mm/FujifilmNotchCodes Sheet Film Code Notches and Emulsion Numbers] (англ.). PROFESSIONAL DATA GUIDE. Fujifilm. Проверено 15 февраля 2016.
  52. ↑ [foto-son.com/content/cifrovye-skaniruyushchie-pristavki Цифровые сканирующие приставки] (рус.). Фотоэнциклопедия. Фотостудия «Сказочная жизнь». Проверено 28 января 2014.
  53. ↑ Foto&video, 2005, с. 88.
  54. ↑ 1 2 Советское фото, 1986, с. 45.
  55. ↑ Milosz Wozaczynski. [www.wozaczynski.com/blog/portrait-enfield-old-school-bikers/ Portrait with the Enfield] (англ.). Old School Bikers. Персональный блог (25 June 2014). Проверено 16 февраля 2016.
  56. ↑ [filmphotographyproject.com/shooting-large-format-x-ray-film Shooting Large Format X-Ray Film] (англ.). Film Photography Project. Проверено 16 февраля 2016.
  57. ↑ Дмитрий Катков. [photo-element.ru/book/uv/uv.html МИР ГЛАЗАМИ ПЧЕЛЫ или СЕКРЕТЫ УЛЬТРАФИОЛЕТОВОЙ ФОТОСЪЁМКИ] (рус.). Заметки. Фотожурнал (2003). Проверено 16 февраля 2016.
  58. ↑ Редько, 1990, с. 104.
  59. ↑ Фотография: Техника и искусство, 1986, с. 49.
  60. ↑ Редько, 1990, с. 105.
  61. ↑ Руководство по аэрофотосъёмочным работам, 1988, с. 75.
  62. ↑ Волосов, 1978, с. 435.
  63. ↑ Г. Абрамов. [www.photohistory.ru/1207248190468087.html Аэрофотосъемка — основные понятия и термины] (рус.). Дополнительные материалы. Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. Проверено 17 февраля 2016.

Литература

  • Алексей Алексеев. [www.foto-video.ru/practice/pract/42410/ Мокрый коллодионный процесс. Вечный коллодий] (рус.) // «Foto&video» : журнал. — 2009. — № 2. — С. 86—93.
  • К. В. Вендровский [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/KODAK.HTM Вы нажимаете на кнопку — мы делаем остальное] (рус.) // «Химия и жизнь» : журнал. — 1988. — № 11. — С. 30—37. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-5972&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-5972].
  • Д. С. Волосов. Глава VI. Фотографические объективы специального применения // Фотографическая оптика. — 2-е изд. — М.: «Искусство», 1978. — С. 430—448. — 543 с. — 10 000 экз.
  • Иофис, Е. А. Глава II. Оценка свойств киноплёнок // Киноплёнки и их обработка / В. С. Богатова. — М. : Искусство, 1964. — С. 24—68. — 300 с.</span>
  • Е. А. Иофис. [www.leonidkonovalov.ru/cinema/bibl/kf_procces.pdf Кинофотопроцессы и материалы]. — 2-е изд. — М.: «Искусство», 1980. — 239 с.
  • Е. А. Иофис. Фотокинотехника. — М.: «Советская энциклопедия», 1981. — С. 380—382. — 449 с. — 100 000 экз.
  • Владимир Левашов. Лекция 2. Развитие фотографической технологии в XIX веке // Лекции по истории фотографии / Галина Ельшевская. — 2-е изд.. — М.: «Тримедиа Контент», 2014. — С. 29—53. — 464 с. — ISBN 978-5-903788-63-7.
  • Федор ЛИСИЦЫН [www.foto-video.ru/practice/review/1870/ Для прицельных кадров] (рус.) // «Foto&video» : журнал. — 2005. — № 5. — С. 86—89.
  • Николай Майоров [www.kinozapiski.ru/data/home/articles/attache/196-209.pdf Цвет советского кино] (рус.) // «Киноведческие записки» : журнал. — 2011. — № 98. — С. 196—209. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0235-8212&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0235-8212].
  • Э. Митчел. [soul-foto.ru/photo_books/%D0%AD%D1%80%D0%BB%20%D0%9C%D0%B8%D1%82%D1%87%D0%B5%D0%BB.%20%D0%A4%D0%BE%D1%82%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F.%201988.pdf Фотография] / А. Г. Симонов. — М.: «Мир», 1988. — 420 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-03-000742-3.
  • Н. Д. Панфилов, А. А. Фомин. Раздел третий. Фотоматериалы // Краткий справочник фотолюбителя. — М.: «Искусство», 1985. — С. 90—122. — 367 с. — 100 000 экз.
  • А. В. Редько. Основы чёрно-белых и цветных фотопроцессов / Н. Н. Жердецкая. — М.: «Искусство», 1990. — 256 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-210-00390-6.
  • Максим Томилин Джордж Истмен и фотография на плёнке (рус.) // «Фотомагазин» : журнал. — 2001. — № 1—2. — С. 117—121. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1029-609-3&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1029-609-3].
  • Фомин А. В. Глава III. Фотографическая эмульсия // [media-shoot.ru/books/Fomin-spravochnik_fotografija.pdf Общий курс фотографии] / Т. П. Булдакова. — 3-е. — М.,: «Легпромбытиздат», 1987. — С. 62—74. — 256 с. — 50 000 экз.
  • Хокинс Э., Эйвон Д. [soul-foto.ru/photo_books/%D0%AD%D0%BD%D0%B4%D1%80%D1%8E%20%D0%A5%D0%BE%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D1%81,%20%D0%94%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B8%D1%81%20%D0%AD%D0%B9%D0%B2%D0%BE%D0%BD.%20%D0%A4%D0%BE%D1%82%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F.%20%D0%A2%D0%B5%D1%85%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B0%20%D0%B8%20%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE.%201986.pdf Фотография: Техника и искусство] / А. В. Шеклеин. — М.: «Мир», 1986. — С. 45—55. — 280 с. — 50 000 экз.
  • К. В. Чибисов. Очерки по истории фотографии / Н. Н. Жердецкая. — М.: «Искусство», 1987. — С. 37—41. — 255 с. — 50 000 экз.
  • А. Шеклеин Аэрофотоплёнки в репортёрской работе (рус.) // «Советское фото» : журнал. — 1986. — № 5. — С. 45. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0371-4284&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0371-4284].
  • Андрей Шипилов Оцифровка // «Фотомагазин» : журнал. — 1999. — № 3. — С. 26, 27. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1029-609-3&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1029-609-3].
  • [files.stroyinf.ru/Index2/1/4293786/4293786503.htm Руководство по аэрофотосъёмочным работам] / Ю. И. Полетаев. — М.: «Воздушный транспорт», 1988. — 334 с. — 2 000 экз.
  • Henry Wilhelm. [www.wilhelm-research.com/pdf/HW_Book_761_Pages_HiRes_v1c.pdf The Permanence and Care of Color Photographs] / Carol Brower. — Grinnell, Iowa: Preservation Publishing Company, 2003. — С. 655—687. — 761 с. — ISBN 0-911515-00-3.
Фотоплёнка

Шаблон:Фотографические процессы

Отрывок, характеризующий Фотоплёнка

– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Фотоплёнка&oldid=81586773»