Малоформатная фотография

Малоформа́тная фотогра́фия, ма́лый форма́т — фотография, основанная на использовании кадра размером 24×36 мм на 35-мм фотоплёнке с двухсторонней перфорацией, или на такой же киноплёнке. Малоформатными также считались фотоаппараты Instamatic с размером кадра 28×28 мм на 35-мм плёнке с односторонней перфорацией, в настоящее время вышедшей из употребления. Небольшой по сравнению со средним и крупным форматами размер кадра определяет компактность малоформатной аппаратуры, пригодной для съёмки с рук и достаточно лёгкой для постоянного ношения. Запас фотоматериала для длительной съёмки весит значительно легче, чем для фотоаппаратов среднего и крупного форматов.

Малоформатный негатив рассчитан только на фотопечать с увеличением, поскольку при контактной печати даёт миниатюрные отпечатки, малопригодные для рассматривания невооружённым глазом. Большие увеличения с такого негатива не приводят к заметной потере резкости, давая на мелкозернистых плёнках изображение профессионального качества. Поэтому малоформатные фотоаппараты до сегодняшнего дня являются самым массовым и развитым классом плёночной аппаратуры, доминировавшим в новостной фотожурналистике и любительской фотографии до появления цифровых технологий.

История появления

В конце XIX века малым форматом считался размер фотопластинок 13×18 сантиметров, а кадр 9×12 называли «миниатюрным». До середины XX века малым считался современный средний формат. Основой нынешнего малого формата стала перфорированная 35-мм киноплёнка, позволившая получать высококачественное мелкозернистое изображение благодаря бурному развитию технологий кинематографа в первой четверти XX века. Стандартным для киноплёнки считался «немой» кадр 18×24 мм, а с 1932 года — классический 16×22 мм при шаге кадра 19 мм, что соответствует 4 перфорациям. Первый малоформатный фотоаппарат, появившийся в США в 1913 году, назывался «Симплекс Мульти» (англ. Simplex Multiexposure) и позволял вести съёмку в двух форматах: на «немой» кинокадр или «удвоенный» 24×36 мм с шагом в 8 перфораций. Одновременно конструктор немецкой компании Leitz Оскар Барнак создал прототип фотоаппарата «Ur Leica» с малоформатным кадром, предназначенный для пробных съёмок при контроле экспозиции на разных партиях киноплёнки в кинематографе. Первый действующий образец был создан в 1914 году, а с 1925 года началось серийное производство камеры Leica I.

В конечном счёте размер кадра 24×36 мм получил распространение благодаря популярности «Лейки», быстро завоевавшей рынок. Компактные и удобные в управлении фотоаппараты оказали такое влияние на технику съёмки, что поступали предложения принять название «Лейкография», но термин не прижился. В фотографии такой кадр стали называть малоформатным, а «немой» кинокадр 18×24 мм — полуформатным. Размеры и расположение кадра продиктованы конструкцией малоформатных фотоаппаратов, в которых движение плёнки происходит в горизонтальной плоскости в отличие от киносъёмочных аппаратов, где она движется вертикально. Нормальным для малого формата считается объектив с фокусным расстоянием 50 мм, несмотря на то, что это больше диагонали кадра, равной 43,3 мм. Объективы, фокусное расстояние которых меньше 50 мм, считаются широкоугольными, а с более длинным фокусным расстоянием — длиннофокусными.

• Ur Leica.jpg

  Малоформатный фотоаппарат «Ur Leica» образца 1914 года

• Exakta Varex VX 135 film SLR camera.jpg

  Одна из первых малоформатных зеркальных камер «Exakta Varex»

• Nikon f2.jpg

  Фотоаппарат «Nikon F2» с электроприводом и кассетой большой ёмкости

• TAG Zenit E.jpg

  Самый массовый малоформатный зеркальный фотоаппарат «Зенит-Е»

• Фотоаппарат Смена-SL (Смена-Рапид).jpg

  Малоформатный фотоаппарат
  «Смена-SL»
  системы «Рапид»

• Olympus Superzoom 110 BW 1.JPG

  Компактный фотоаппарат
  «Olympus Superzoom 110»

Первое время фотоплёнка для малоформатных фотоаппаратов не производилась специально. Зарядка многоразовых кассет происходила киноплёнкой, отрезаемой от рулона. В специализированной литературе тех лет и фотографическом обиходе малоформатные фотоаппараты часто назывались «киноплёночными». При этом точная длина заряжаемой плёнки не всегда соблюдалась, и счётчики кадров большинства профессиональных камер размечались с запасом: не до 36, а до 40 кадров. С началом выпуска фотоплёнки её стали нарезать в стандартные рулоны длиной 1,65 метра (36 кадров). Позднее нарезанная плёнка в одноразовых кассетах получила название «тип-135». Благодаря небольшим размерам кадра малоформатные фотоаппараты могут оснащаться сравнительно компактными приставными магазинами большой ёмкости, рассчитанными на 250 и даже 750 кадров. Такой запас плёнки позволяет использовать малоформатную аппаратуру для длительной автоматической съёмки или для серийной съёмки при помощи приставных электроприводов без частых перезарядок.

Сравнение с другими форматами

По размерам и расположению малоформатный кадр близок к этим же параметрам кинематографической системы «Виста-Вижн» (англ. Vista Vision), до сих пор использующегося для комбинированных съёмок. Известны случаи использования малоформатных фотоаппаратов с моторным приводом и дополнительным контргрейфером для замедленной киносъёмки в этом формате. Кроме стандартных малоформатных некоторые производители выпускали фотокамеры под 35-мм плёнку c другими размерами и шагом кадра — 24×24, 24×30, 24×32 мм, 24×34 мм а также панорамные с увеличенной шириной кадра 24×110 мм и 24×58 мм. Некоторые любительские фотоаппараты реализовывали «панорамные» кадры маскированием обычного кадра 24×36 сверху и снизу. Нестандартные размеры, такие как 24×32 мм (англ. Nippon Format), выбирались исходя из разных соображений, в том числе из-за большего соответствия представлениям о правильных пропорциях и общепринятым форматам фотобумаги.

Однако кадр, отличающийся от стандартного 24×36 мм, не получил широкого распространения, в том числе по причине несовпадения с размером рамок для слайдов «Kodachrome». Малоформатная фотоаппаратура занимает промежуточное положение между среднеформатными камерами и фотоаппаратами миниатюрных форматов для плёнок 24 мм (APS) и 16 мм. При этом первые, давая более высокое качество изображения, получили распространение в основном в студийной и постановочной фотографии из-за громоздкости и недостаточной оперативности. Телеобъективы и вариообъективы для малоформатной аппаратуры гораздо компактнее своих среднеформатных аналогов с той же светосилой, что зачастую немаловажно в новостной и спортивной фотожурналистике. В то же время малоформатный кадр достаточно велик, чтобы обеспечивать качество, приемлемое в газетной и даже журнальной полиграфии. На протяжении всей своей истории малоформатная аппаратура была самой оснащённой устройствами автоматики и дополнительным оборудованием, в том числе сменными объективами.

Практика показала, что дальнейшее уменьшение кадра не даёт выигрыша в габаритах профессиональной аппаратуры, поскольку размеры вспомогательных устройств (моторов, фотовспышек) не зависят от формата. Кроме того, слишком маленький фотоаппарат трудно удерживать руками взрослого человека. Ради сохранения эргономичности, потенциальные возможности уменьшения размеров камеры «Olympus OM-1» при её разработке сознательно не были использованы полностью. Поэтому фотоаппараты миниатюрных форматов и полуформатные выпускались преимущественно любительскими. Попытка замены малого формата усовершенствованной фотосистемой с уменьшенным кадром подтвердила нецелесообразность миниатюризации, поскольку в профессиональной фотографии новый формат не получил никакого распространения, несмотря на улучшенную резкость новейших фотоэмульсий.

Цифровая фотография

В момент своего появления малоформатный кадр считался слишком вытянутым, поскольку не совпадал с большинством «классических» форматов фотоотпечатков, обладающих соотношением сторон от 4:3 до 5:4. В результате, при фотопечати часть фотобумаги или негатива не использовалась. Однако, благодаря широкому распространению малоформатной аппаратуры, формат фотоотпечатков 4R (102×152 мм или 4×6 дюймов) с соотношением сторон 2:3 стал одним из самых популярных. Это отразилось на соотношении сторон кадра бюджетных и любительских цифровых фотоаппаратов с матрицами уменьшенного формата: APS-C и Nikon DX. Матрицами размера 24×36 мм оснащаются более дорогие фотоаппараты, которые называются «полнокадровыми».

О распространённости малого формата может свидетельствовать тот факт, что он стал своеобразной точкой отсчёта в современной цифровой фотографии для определения поля зрения объективов. Их фокусные расстояния для удобства фотографов часто указывается в эквиваленте для малоформатного фотоаппарата (в 35-миллиметровом эквиваленте). Эта величина позволяет легко определить угол поля зрения объектива, предназначенного для кадра, отличающегося от малоформатного. Ту же функцию выполняет понятие «кроп-фактор», выражающее условное удлинение фокусного расстояния при использовании кадра меньших размеров. Кроп-фактор «полнокадровой» матрицы равен единице, поскольку её размеры совпадают с малоформатным кадром.

См. также

• Полуформатный фотоаппарат
• Плёнка типа 135
• VistaVision

Литература

• Борис Бакст Долгая осень патриархов (рус.) // «Фотомагазин» : журнал. — 2002. — № 5. — С. 48—52. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1029-609-3&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1029-609-3].

• А. Н. Веденов. Малоформатная фотография / И. В. Барковский. — Л.: Лениздат, 1959. — С. 45—48. — 675 с. — 200 000 экз.

• Д. С. Волосов. Фотографическая оптика. — 2-е изд. — М.: «Искусство», 1978. — 543 с. — 10 000 экз.

• Б. Кучеренко Рождение малого формата (рус.) // «Советское фото» : журнал. — 1993. — № 7—8. — С. 36. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0371-4284&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0371-4284].

• Б. Кучеренко Оскар Барнак — изобретатель малоформатной камеры (рус.) // «Советское фото» : журнал. — 1982. — № 10. — С. 40, 41. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0371-4284&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0371-4284].

• Федор ЛИСИЦЫН [www.foto-video.ru/practice/review/1870/ Для прицельных кадров] (рус.) // «Foto&video» : журнал. — 2005. — № 5. — С. 86—89.

• В. П. Микулин. [www.photoline.ru/theory/book05-02.htm Урок 2. Фотографическое оснащение] // 25 уроков фотографии / Н. Н. Жердецкая. — 11-е изд.. — М.: «Искусство», 1961. — С. 34—65. — 480 с. — 1 300 000 экз.

• В. В. Пуськов. Краткий фотографический справочник / И. Кацев. — М.: Госкиноиздат, 1952. — 423 с. — 50 000 экз.

• Владимир Самарин APS (рус.) // «Фотомагазин» : журнал. — 1997. — № 4. — С. 14—18. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1029-609-3&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1029-609-3].

• Фомин А. В. § 6. Классификация фотоаппаратов // [media-shoot.ru/books/Fomin-spravochnik_fotografija.pdf Общий курс фотографии] / Т. П. Булдакова. — 3-е. — М.: «Легпромбытиздат», 1987. — С. 43—48. — 256 с. — 50 000 экз.

• М. Я. Шульман. Фотоаппараты / Т. Г. Филатова. — Л.: «Машиностроение», 1984. — 142 с. — 100 000 экз.

Ссылки

• [www.fotosovet.ru/fotoapparat_maloformatnye.php Малоформатные фотоаппараты] (рус.). Классификация. «Фотосовет». Проверено 1 декабря 2015.

Отрывок, характеризующий Малоформатная фотография

Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.