Форестьери, Фернандо

Фернандо Форестьери
Общая информация
Полное имя	Фернандо Мартин Форестьери
Прозвище	El Topa
Родился	15 января 1990(1990-01-15) (34 года) Росарио, Аргентина
Гражданство	Италия
Рост	173 см
Вес	70 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Уотфорд
Номер	11
Карьера
Молодёжные клубы
2003	Ньюэллс Олд Бойз
2003—2006	Бока Хуниорс
Клубная карьера*
2006—2010	Дженоа	1 (1)
2007—2008	→  Сиена	17 (1)
2008	→  Сиена	2 (0)
2009	→  Виченца	19 (5)
2009—2010	→  Малага	19 (1)
2010—2013	Удинезе	0 (0)
2011	→  Эмполи	19 (3)
2011—2012	→  Бари	28 (2)
2012—н.в.	→  Уотфорд	34 (8)
Национальная сборная**
2006—2007	Италия (до 17)	8 (5)
2007—2008	Италия (до 19)	14 (4)
2008—2010	Италия (до 20)	2 (0)
2011—н.в.	Италия (до 21)	1 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 12 августа 2013. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на май 2012.

Ферна́ндо Ма́ртин Форестье́ри (итал. Fernando Martin Forestieri; 15 января 1990, Росарио, Аргентина) — итальянский футболист, нападающий. Принадлежит футбольным клубам «Дженоа» и «Удинезе» на правах совладения.

Клубная карьера

Форестьери — итальянец по происхождению. Его родители переехали в Росарио с Сицилии. Свою карьеру Фернандо начал в 2003 году в клубе «Ньюэллс Олд Бойз», когда ему было всего 13 лет. В этом же году он был продан в легендарный «Бока Хуниорс» за 50 000 $. В Буэнос-Айресе Форестьери стал известен благодаря своей манере игры, которую часто сравнивали с манерой игры Лионеля Месси.

«Дженоа»

В январе 2006 года «Дженоа» подписала с Форестьери пятилетний контракт. В марте «Бока» попыталась оспорить законность трансфера молодого футболиста, отказавшись от 300 000 евро компенсации от «Дженоа», и направила дело в Аргентинскую федерацию футбола. Но протест не был удовлетворён, и игрок отправился «покорять Европу».

Летом этого года он отыграл несколько товарищеских игр за «Дженоа» и настолько впечатлил президента «Торино», что тот сразу же предложил за него 500 000 евро. Но «Дженоа» отвергла это предложение. Официальный дебют Фернандо состоялся 8 ноября 2006 года в кубковом матче против «Эмполи».

В первом официальном матче в Серии B, 13 января 2007 года против «Пескары», Форестьери открыл счёт забитым голам в профессиональном футболе. Правда, его гол не спас команду от поражения. В 2007 году он регулярно играл за молодёжную команду «Дженоа», которая по окончании сезона завоевала международный трофей «Viareggio».

«Сиена»

25 июля 2007 года «Сиена» объявила, что она заключила контракт с 17-летним игроком из «Дженоа» на правах совладения. Свой первый матч в Серии A он провёл 26 сентября, выйдя на замену в матче против «Аталанты».

13 января 2008 года Фернандо забил свой первый гол в Серии A, выйдя на замену в матче против «Интера». Во время летнего трансферного окна «Дженоа» полностью выкупила права на владение игроком у «Сиены», но оставив его ещё на полсезона в аренде. В «Сиене» сменился тренер, и за эти полсезона он сыграл всего 2 матча.

«Виченца»

В январе 2009 года его отдали в аренду «Виченце» в Серию B, в составе которой он провёл 19 матчей и забил 5 голов.

«Малага»

В июле 2009 года Фернандо соглашается на переезд в Ла Лигу, а точнее в «Малагу». «Удинезе» и «Дженоа» дали согласие на аренду игрока. «Удинезе» выкупила 50 % прав на игрока 28 июля 2009 года. Свой первый и единственный гол за «Малагу» Форестьери забил 20 декабря в победном матче против «Мальорки» (2:1).

Международная карьера

Только прибыв в Италию, Форестьери принял итальянское гражданство. В интервью «Corriere dello Sport» он заявил, что вся его семья переезжает в Италию, поскольку в Аргентине стало очень опасно. Эзекьель, брат Фернандо, жив благодаря чуду, после того как в него стреляли во время вооруженного ограбления.

После отказа играть за сборную Аргентины до 17 лет молодой игрок был вызван в сборную Италии. Сначала до 17 лет, а затем до 19 и до 20 лет.

Ссылки

• [www.transfermarkt.co.uk/en/spieler/44948/fernando-forestieri/default/2009/leistungsdaten.html Профиль игрока на transfermarkt]
• [aic.football.it/scheda/18324 Статистика на aic.football.it] (итал.)

Отрывок, характеризующий Форестьери, Фернандо

Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.