Цинман, Григорий Семёнович

Григорий Цинман
Имя при рождении:	Григорий Семёнович Цинман
Дата рождения:	30 июля 1951(1951-07-30)
Место рождения:	Остров, Псковская область, СССР
Дата смерти:	2 июня 2009(2009-06-02) (57 лет)
Место смерти:	Саратов, Россия
Профессия:	актёр, театральный режиссёр
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Годы активности:	1976—2009
Театр:	Саратовский академический театр юного зрителя имени Ю. П. Киселёва
Награды:

Григо́рий Семёнович Ци́нман (30 июля 1951 — 2 июня 2009) — советский и российский актёр и театральный режиссёр, главный режиссёр Саратовского ТЮЗа (2007—2009), народный артист Российской Федерации (2004).

Биография

Григорий Цинман родился 30 июля 1951 года в Острове, Псковская область, на реке Великой, недалеко от села Михайловское.

После окончания в 1976 году Саратовского театрального училища им. И. А. Слонова зачислен в труппу Саратовского театра юного зрителя.

С 2007 года вплоть до своей смерти являлся главным режиссёром Саратовского театра юного зрителя.

Григорий Семёнович Цинман скончался 2 июня 2009 года.

Признание и награды

• Заслуженный артист Российской Федерации (1993)
• Лауреат II театрального фестиваля «Золотой Арлекин» в номинации «Дебют» (спектакль «Вестсайдская история» Л. Бернстайна и А. Лорентса) (2000)
• Народный артист Российской Федерации (2004)
• Лауреат III Саратовского областного театрального фестиваля «Золотой Арлекин» в шести номинациях («Очень простая история» по пьесе М. Ладо) (2005)
• II Международный театральный форум «Золотой Витязь», Белоруссия, г. Минск, специальный диплом жюри «За яркий актёрский ансамбль» («Очень простая история» по пьесе М. Ладо) (2005)

Творчество

Роли в театре

• 1977 — «Рыжик» А. Свирского — Розов
• 1978 — «Премьера» Рудольфa Кацa — Иннокентий Михайлович
• 1978 — «Обратная связь» Б. Рабкина — Слава Горохов
• 1978 — «Колбаска, Боцман и другие» Л. А. Закошанская по А. Линдгрен — Мелькерсон, Директор Карлберг
• 1979 — «Что делать?» Н. Г. Чернышевского — Александр Матвеевич Кирсанов
• 1979 — «Следствие» Н. Воронова — Юра Виноградов
• 1979 — «Не стреляйте в белых лебедей» Бориса Васильева — Чувалов
• 1981 — «Гнездо глухаря» Виктора Розова — Егор Ясюнин
• 1981 — «Репетитор» Г. Полонского — Женя Огарышев
• 1983 — «Чайка» А. П. Чехова — Треплев, Тригорин
• 1988 — «Дружина» М. Рощина — Клим
• 1988 — «Вечный муж» по Ф. М. Достоевскому — Вельчанинов
• 1989 — «Лавка древностей» по Ч. Диккеенсу — Квилп
• 1990 — «Женитьба Белугина» А. Н. Островского — Агишин
• 1990 — «Сотворившая чудо» У. Гибсона — Артур Келлер
• 1991 — «Шнурок» — Отец Кирилл
• 1995 — «Деревья умирают стоя» Алехандро Касона. Режиссёр: Ю. П. Киселёв — Директор
• 1996 — «Маленькие трагедии» — Сальери
• 1996 — «Старосветская любовь» Н. В. Гоголя — Повествователь
• 1998 — «Волки и овцы» А. Н. Островского — Беркутов
• 1999 — «Золотой ключик» А. Н. Толстого — Карабас-Барабас
• 1999 — «Король Лир» Шекспира — Глостер
• 2000 — «Собор Парижской Богоматери» — Туранжо
• 2003 — «Наливные яблоки» А. Н. Островского — Грознов
• 2003 — «Слуга двух господ» К. Гольдони — доктор Ломбарди
• 2004 — «Ревизор» Н. В. Гоголя — Городничий
• 2005 — «Вечно живые» Виктора Розова — Бороздин

Постановки в театре

• 2000 — «Вестсайдская история» А. Лорентс и Л. Бернстайн
• 2002 — «Похищение луковиц» М.-К. Машаду
• 2003 — «Мнимый больной» Ж. Б. Мольер в Анатомическом театре СГМУ
• 2004 — «Очень простая история» по пьесе М. Ладо
• 2008 — «Много шума из ничего» У. Шекспир

Семья

Женат на Людмиле Николаевне Цинман, дети — сын Кирилл, дочь Соня.

Отрывок, характеризующий Цинман, Григорий Семёнович

Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.