Второй дивизион Андорры по футболу
Поделись знанием:
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
(перенаправлено с «Чемпионат Андорры по футболу (второй дивизион)»)
| Сегона Дивизио | |
| Segona Divisió | |
| Страна | |
|---|---|
| Основан |
1999 |
| Кол-во команд |
14 |
| Уровень в системе лиг |
2 |
| Выход в | |
| Национальные турниры | |
| Действующий победитель |
Пенья Энкарнада (1) |
| Наиболее титулован |
Энкамп (3) |
| Сайт |
[faf.ad faf.ad] |
 2015/16 | |
Второй дивизион Андорры или Сегона Дивизио (кат. Segona Divisió) — второй по силе дивизион чемпионата Андорры по футболу, проводится с 1999 года под эгидой Футбольной федерации Андорры. Команда, занявшая первое место, выходит напрямую в Примера Дивизио. Клуб, занявший второе место, играет в стыковых матчах с командой, которая заняла 7-е место в Примера Дивизио. Резервные команды клубов Примера Дивизио также выступают во втором дивизионе, однако они не имеют право на повышение. В сезоне 2007/08 команда «Санта-Колома B» была переименована в «Унио Эспортива Санта-Колома», заняла первое место в турнире и получила право на выход в Примера Дивизио[1].
Наиболее титулован клуб — «Энкамп», он выигрывал Сегона Дивизио трижды. Действующим победителем второго дивизиона Андорры 2014/15 является «Пенья Энкарнада».
Содержание
История
Количество команд в Сегона Дивизио:
- 1999—2000: 8 клубов
- 2000—2003: 7 клубов
- 2003—2004: 9 клубов
- 2004—2005: 8 клубов
- 2005—2006: 7 клубов
- 2006—2007: 8 клубов
- 2007—2008: 9 клубов
- 2008—2009: 7 клубов
- 2009—2010: 8 клубов
- 2010—2012: 10 клубов
- 2012—2013: 12 клубов
- 2013—2014: 15 клубов
- 2014—н.в.: 14 клубов
Стадионы
Футбольная федерация Андорры проводит матчи Примера и Сегона Дивизио на принадлежащих ей стадионах[2][3]. Также федерация распределяет стадионы и поля для тренировок для каждой команды[4]. Стадион «Комуналь д’Ашоваль» расположен на юге Андорры в Сан-Жулиа-де-Лория и вмещает 899 зрителей[5]. Иногда матчи проводятся в приграничном с Андоррой испанском городе Алас-и-Серк, на стадионе «Сентре Эспортиу д'Алас», вмещающем 1500 человек[6] или на тренировочном поле в Ордино[7].
| Стадион | Расположение | Вместимость |
|---|---|---|
| Комуналь д’Ашоваль | Сан-Жулиа-де-Лория | 899 |
| Сентре Эспортиу д'Алас | Алас-и-Серк (Испания) | 1,500 |
| Камп д'Эспортс д'Ордино | Ордино | Нет |
Клубы в сезон 2015/16
| Команда | Город | Позиция в сезоне 2014/15 |
|---|---|---|
| Атлетик Америка | Эскальдес-Энгордань | Дебют |
| Атлетик (Эскальдес) | Эскальдес-Энгордань | 2 |
| Женлай | Эскальдес-Энгордань | 11 |
| Ла Массана | Ла-Масана | 4 |
| Лузитанс B | Андорра-ла-Велья | 5 |
| Пас-де-ла-Каса | Энкам | Дебют |
| Ордино B | Ордино | 7 |
| Ранжерс | Андорра-ла-Велья | 3 |
| Санта-Колома B | Санта-Колома | Возвращение |
| Интер (Эскальдес) | Эскальдес-Энгордань | 8, Примера Дивизио |
| Унио Эспортива В | Санта-Колома | 6 |
| Экстременья | Ла-Масана | 8 |
| Энгордань В | Эскальдес-Энгордань | 10 |
| Энкамп В | Энкам | 9 |
Победители
1После окончания сезона клуб был распущен, в Примера Дивизио вышла команда занявшая второе место
2Резервные команды не имели право на выход в Примера Дивизио, поэтому в высший дивизион вышли команды занявшие вторые места
Достижения по клубам
| Клуб | Побед | Второе место | Третье место | Побед (годы) | Второе место (годы) | Третье место (годы) |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Энкамп | |
<center>0 | <center>1 | 2006, 2009, 2012 | – | 2008 |
| Каса Эстрелла дель Бенфика | <center>2 | <center>2 | <center>1 | 2007, 2010 | 2003, 2004 | 2006 |
| Энгордань | <center>2 | <center>1 | <center>3 | 2003, 2014 | 2006 | 2005, 2007, 2011 |
| Лузитанс B | <center>1 | <center>3 | <center>2 | 2011 | 2001, 2010, 2013 | 2009, 2012 |
| Атлетик (Эскальдес) | <center>1 | <center>2 | <center>1 | 2004 | 2009, 2015 | 2003 |
| Санта-Колома B | <center>1 | <center>1 | <center>4 | 2005 | 2007 | 2000, 2001, 2002, 2013 |
| Ранжерс | <center>1 | <center>1 | <center>2 | 2001 | 2011 | 2014, 2015 |
| Лузитанс | <center>1 | <center>0 | <center>0 | 2000 | – | – |
| Расинг д’Андорра | <center>1 | <center>0 | <center>0 | 2002 | – | – |
| Унио Эспортива Санта-Колома | <center>1 | <center>0 | <center>0 | 2008 | – | – |
| Ордино | <center>1 | <center>0 | <center>0 | 2013 | – | – |
| Пенья Энкарнада | <center>1 | <center>0 | <center>0 | 2015 | – | – |
| Экстременья | <center>0 | <center>4 | <center>1 | – | 2002, 2005, 2008, 2012 | 2010 |
| Депортиво Ла Массана | <center>0 | <center>1 | <center>1 | – | 2000 | 2004 |
| Женлай | <center>0 | <center>1 | <center>0 | – | 2014 | – |
Все участники чемпионата и их места
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
| Сезон | 99/00 | 00/01 | 01/02 | 02/03 | 03/04 | 04/05 | 05/06 | 06/07 | 07/08 | 08/09 | 09/10 | 10/11 | 11/12 | 12/13 | 13/14 | 14/15 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Количество клубов | 8 | 7 | 7 | 7 | 9 | 8 | 7 | 8 | 9 | 7 | 8 | 10 | 10 | 12 | 15 | 11 |
| Атлетик (Эскальдес) | 3 | 1 | 6 | 2 | 6 | 6 | 4 | 4 | 12 | 2 | ||||||
| Женлай | 7 | 4 | 10 | 2 | 11 | |||||||||||
| Ла Массана | 2 | 7 | 6 | 3 | 4 | 8 | 10 | 12 | 10 | 4 | ||||||
| Лузитанс | 1 | |||||||||||||||
| Каса Эстрелла дель Бенфика | 4 | 4 | 2 | 2 | 6 | 3 | 1 | 5 | 1 | 7 | 6 | 15 | ||||
| Ордино | 1 | |||||||||||||||
| Пенья Энкарнада | 7 | 7 | 9 | 11 | 14 | 1 | ||||||||||
| Ранжерс | 4 | 1 | 5 | 2 | 9 | 3 | 3 | |||||||||
| Санта-Колома B | 3 | 3 | 3 | 4 | 5 | 1 | 4 | 2 | 5 | 5 | 3 | 9 | ||||
| Унио Эспортива Санта-Колома | 1 | |||||||||||||||
| Экстременья | 6 | ? | 2 | 6 | 2 | 5 | 2 | 4 | 3 | 4 | 2 | 8 | 4 | 8 | ||
| Энгордань | 1 | 3 | 2 | 3 | 3 | 1 | ||||||||||
| Энкамп | 1 | 3 | 1 | 1 |
Напишите отзыв о статье "Второй дивизион Андорры по футболу"
Примечания
- ↑ [rsssf.com/tablesa/ando08.html Andorra 2007/08] (англ.). RSSSF. Проверено 11 мая 2015.
- ↑ [faf.ad/pnfg/NPcd/NFG_LstCampos?cod_primaria=1000122 Стадионы Андорры] (каталан.). faf.ad.
- ↑ [bondia.ad/esports/lestadi-comunal-torna-acollir-partits-de-primera-divisio-cinc-anys-despres L’estadi Comunal torna a acollir partits de Primera Divisió cinc anys després] (каталан.). Diari Bondia Andorra (27.11.2013).
- ↑ [faf.ad/pnfg/NBdd_LstDocumentos?cod_primaria=3000342 Distribució camps entrenaments / equips] (каталан.). faf.ad.
- ↑ [int.soccerway.com/venues/andorra/devk-arena/v1996/ Профиль стадиона] (англ.). soccerway.com.
- ↑ [int.soccerway.com/venues/spain/camp-dalas/ Профиль стадиона] (англ.). soccerway.com.
- ↑ [faf.ad/pnfg/NPcd/NFG_VisCampos?cod_primaria=1000122&Codigo_Campo=22 Профиль стадиона] (англ.). soccerway.com.
Ссылки
- [faf.ad Официальный сайт Футбольной федерации Андорры] (каталан.)
- [int.soccerway.com/national/andorra/2a-divisio/20142015/promotion-round/r27645/ Турнир на сайте soccerway] (англ.)
|
Это заготовка статьи о футболе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Второй дивизион Андорры по футболу
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
