Чхольчон

Чхольчон кор. 철종
25-й Ван королевства Чосон
28 июля 1849 — 16 января 1864
Предшественник:	Хонджон
Преемник:	Коджон
Вероисповедание:	Буддизм
Рождение:	Сеул, Чосон
Смерть:	Сеул, Чосон
Отец:	Чон-Ху
Мать:	Янсонг
Супруга:	Чоннин
Дети:	нет

Чхольчон (кор. 철종, 哲宗, Cheoljong) — 26-й ван корейского государства Чосон, правивший с 28 июля 1849 по 16 января 1864 года. Имя — Пён. Второе имя — Тосын.

Посмертные титулы — Ёнхё-тэван, Чан-хвандже.

Корея в начале XIX века

К началу XIX века власть в Корее почти полностью находилась в руках клана Кимов из Андона, представительницы которого неоднократно становились супругами корейских королей. В государстве повысился уровень коррупции, казнокрадства, что подавало почву для многочисленных восстаний, которые, ко всему прочему, сопровождались стихийными бедствиями. Благодаря этим факторам период начала XIX столетия запомнился корейцам как один из самых мрачных в корейской истории.

Единственной целью клана Кимов из Андона было сохранение своего влияния в королевстве и доминирование над королевским домом. Это заставило почти всех представителей королевской семьи бежать из Сеула. Когда королевская семья предлагала достойных претендентов на трон из числа своих представителей, они всякий раз обвинялись в измене, либо отправлялись в изгнание по инициативе Андонских Кимов. Так, когда король Хонджон умер, не оставив прямого наследника, среди его родственников не нашлось подходящего преемника.

Правление Чхольчона

В поисках будущего короля посланники из Сеула прибыли на остров Канхвадо, где и удалось обнаружить Чхольчона, который прятался на острове с семьей, чтобы избежать притеснений. Он был одним из сыновей принца Чонху и правнуком корейского короля Чонджо, умершего в 1800 году, и это давало ему право претендовать на королевский титул. В итоге восемнадцатилетний Чхольчон был провозглашен новым королём (ваном) Кореи.

Новый король решительно отличался от прежних правителей, которые, как правило, воспитывались в Сеуле и имели хорошее образование. В отличие от них, неграмотный Чхольчон не мог даже прочитать отдельное слово на уведомлении с поздравлениями, адресованными ему по случаю коронации. Это было крайне выгодно для андонских Кимов: безграмотность и юный возраст короля сделали его уязвимым и подверженным манипулированию. К слову, за 13 лет правления Чхольчон так и не сумел приобрести королевский вид и получить надлежащее образование. Он был угловат, груб и даже в самой роскошной одежде напоминал простого рыбака.

По устоявшейся традиции, супруга Чхольчона — королева Чоннин — происходила из клана андонских Кимов. Она пережила своего мужа на 15 лет и умерла в 1878 году. Сам Чхольчон скончался в 1863 году в возрасте 32 лет, также, как и его предшественник, не оставив наследника. Согласно расхожему мнению, к столь ранней смерти короля был причастен клан андонских Кимов.

Следующим королём стал дальний родственник Чхольчона, Ли Мёнбок, вошедший в историю как Коджон.

Литература

• Концевич Л. Р. [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4696545 Хронология стран Восточной и Центральной Азии]. — Москва: Восточная литература РАН, 2010. — 806 с. — ISBN 978-5-02-036350-2.
• История Востока. Восток в новое время (конец XVIII — начало XX вв.) Том 4. Книга 1. Под редакцией Рыбакова Р. Б., Алаева Л. Б. М., 2004 — С. 608. — ISBN 5-02-018102-1
• Тихонов В. М., Кан Мангиль. История Кореи: В 2 т. Т. 1: С древнейших времен до 1904 г. (Orientalia et Classica: Труды Института восточных культур и античности: вып. 41.) — М.: Наталис, 2011. 533 с. — ISBN 978-5-8062-0343-5

См. также

• Список монархов Кореи

Отрывок, характеризующий Чхольчон

У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.