Шаша, Леонардо
| Леонардо Шаша | |
| Leonardo Sciascia | |
 Статуя Шаши в Ракальмуто | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
писатель, |
| Язык произведений: | |
| [www.amicisciascia.it amicisciascia.it] (итал.)] | |
Леона́рдо Ша́ша (итал. Leonardo Sciascia ) — итальянский писатель и общественный деятель, наибольшую известность получили его остросюжетные романы о сицилийской мафии.
Содержание
Биография и творчество
Шаша родился 8 января 1921 года в Ракальмуто на Сицилии. Дебютировал в 1950 книгой стихов, получившей одобрительный отзыв Пазолини. В 1953 ему была присуждена премия Луиджи Пиранделло. В 1975 был избран в городской совет Палермо как независимый кандидат от Итальянской коммунистической партии, но порвал с ней из-за своего неприятия любого сотрудничества с Христианско-демократической партией. В 1979—1983 входил в итальянский Парламент. Позднее был членом Европарламента. Писал в жанре «желтый» (название в Италии жанра детектива и произведений о преступлениях и расследованиях) и публицистические произведения. Книги Ш. часто вызывали бурную общенациональную и даже международную полемику. После скандала, разразивщегося в связи с выходом романа Ш. «Контекст», приобрел репутацию Кассандры[1]. Умер Шаша 20 ноября 1989 года в Палермо.
Писатель в кино
Шаша активно сотрудничал в кино, многие его произведения были экранизированы такими режиссёрами, как Элио Петри (Каждому своё, 1967; Любой ценой, 1976), Дамиано Дамиани (Сова прилетает днём, 1968), Франческо Рози (Сиятельные трупы, 1976), Джанни Амелио (Открытые двери, 1990) и др.
Анализ искусства
Шаша будет сосредоточена на анализе живописи, и в частности, к сицилийской Марио Барди , говоря в 1967 году:. "Там нет ничего в картине Барди, которые не могут быть объяснены картиной И все же нет ничего в своей картине, что Сицилия, в сравнении, не может объяснить, а не только в событиях, фактах, но и в способе бытия. и в его образе быть художником"[2].
Избранная библиография
- 1950 — Сказки о диктатуре / Favole della dittatura
- 1956 — Церковные приходы Регальпетры / Le parrocchie di Regalpetra
- 1957 — Смерть Сталина
- 1960 — Сицилийские родичи / Pirandello e la Sicilia
- 1961 — День совы (Сова прилетает днём) / Il giorno della civetta
- 1961 — Антимоний / L’antimonio
- 1963 — Египетская хартия / Il consiglio d’Egitto
- 1964 — Смерть инквизитора / La morte dell’inquisitore
- 1966 — Каждому — своё / A ciascuno il suo
- 1971 — Контекст / Il contesto
- 1974 — Любой ценой / Todo modo
- 1975 — Палермские убийцы
- 1976 — Исчезновение Майораны / La scomparsa di Majorana
- 1978 — Дело Моро / L’affaire Moro
- 1977 — Кандид / Candido, ovvero Un sogno fatto in Sicilia
- 1979 — Сицилия как метафора / La Sicilia come metafora
- 1981 — Театр памяти / Il teatro della memoria
- 1989 — Самая простая история / Una storia semplice
Напишите отзыв о статье "Шаша, Леонардо"
Ссылки
- [www.amicisciascia.it Сайт Общества друзей Леонардо Шаши] (итал.)
- [www.imdb.com/name/nm0778432 На сайте IMDB]
Примечания
- ↑ Ц.Кин. Леонардо Шаша в Леонардо Шаша. Смерть инквизитора. Москва, 1991. ISBN 5-01-003102-7
- ↑ [s.n.] (1984). [books.google.it/books?id=ntfpAAAAMAAJ Storia dell'arte in Sicilia], volume 2. Palermo: Edizioni del Sole, pgg 243
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шаша, Леонардо
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
