Фотий (Щиревский)

Архимандрит Фотий (в миру Григорий Фёдорович Щиревский, 1811 — 5 ноября 1877, Новгород-Северский) — архимандрит Русской православной церкви, духовный писатель и богослов.

Биография

Григорий Щиревский родился в 1811 году в семье протоиерея Брянского уезда Орловской губернии.

Образование получил в Орловской духовной семинарии, откуда поступил в Киевскую духовную академию, и здесь окончил курс в 1837 году одним из первых магистров.

1 сентября 1837 года он был определён на службу при Киевской академии бакалавром по кафедре Святого писания.

В 1838 году Григорий Фёдорович Щиревский был пострижен в монашество с именем Фотий, а три года спустя возведен в сан соборного иеромонаха.

В 1844 году Фотий был переведён в недавно открывшуюся вновь Казанскую духовную академию на должность профессора по кафедре церковного красноречия (гомилетики) и сразу занял там видное положение, как член конференции, а с 1845 года, как член внешнего правления и цензурного комитета.

В 1846 году он был определён на должность инспектора академии и 8 сентября того же года возведён в сан архимандрита, с присвоением ему лично степени настоятеля третьеклассного монастыря.

Определением Святого Синода от 25 сентября 1850 года Фотий был назначен ректором Смоленской духовной семинарии и профессором богословских наук, с званием настоятеля второклассного Спасо-Авраамиева монастыря.

Затем, в 1858 году, он был перемещён на ректорскую же должность в Тифлисскую семинарию, в 1860 году — в Костромскую и в 1861 году — в Полтавскую духовную семинарию.

В том же 1861 году он был вызван в столицу Российской империи город Санкт-Петербург на чреду священнослужения и проповедования Слова Божия и назначен членом петербургского духовно-цензурного комитета, на каковой должности состоял до 15 декабря 1869 года, когда был уволен от службы.

Поле этого Фотий некоторое время жил сперва в Задонском, потом в Благовещенском монастыре Воронежской епархии, а в 1874 году назначен настоятелем Новгород-Северского Спасопреображенского первоклассного монастыря (Черниговской епархии), где и оставался до конца жизни.

Скончался 5 ноября 1877 года.

В начале XX века на страницах «РБСП» о нём были написаны следующие строки: «Везде, где служил отец Ф., он пользовался уважением за свой ум, обширные познания и красноречие. Но он не обладал в достаточной степени практическою опытностью, необходимою для административной деятельности; не мог похвалиться и здоровьем, которое часто изменяло ему. Однако все это не препятствовало ему выступать в свете с учено-литературными произведениями. Имя его весьма известно в духовной литературе».

Литература

• Дела архива Святого Синода: 1849 год, № 1759; 1850 г., № 2132; 1860 г., № 4623 и 4675.
• Знаменский И. В. «История Казанской духовной академии», Казань, 1891—1892, том I, стр. 73, 76, 80, 311; т. II, стр. 196.
• Послужной список, хранящийся в архиве Спасопреображенского новгород-северского монастыря.
• Сперанский И. «Очерк истории Смоленской духовной семинарии», Смоленск, 1892, стр. 277.

Персоналии   Православие   Россия

Отрывок, характеризующий Фотий (Щиревский)

Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.