Рейхан, Юзеф
| Юзеф Рейхан | |
| польск. Józef Reichan | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Жанр: | |
 Работы на Викискладе | |
Юзеф (Иосиф) Рейхан (польск. Józef Reichan или Rejchan; 1762, Замосць — 10 мая 1818, Львов) — польский художник, портретист.
Биография
Родился в семье выходца из Саксонии, поселившегося в Польше во время правления Августа III художника Мацея Рейхана, у которого получил первые уроки живописи.
Продолжил обучение в художественной мастерской в Королевском дворце в Варшаве под руководством Марчелло Бачиарелли.
Участник восстания Костюшко. В 1794 году служил в артиллерии мятежников. Во время боев при штурме Варшавы получил тяжелое ранение.
После подавления восстания находился на излечении в поместье Чарторыйских в Пулавах.
В 1798 году Юзеф Рейхан поселился во Львове, где жил и творил до своей смерти в 1818 году.
Был похоронен на Лычаковском кладбище.
Кроме портретов, создал ряд картин на религиозную и жанровую тематику .
Потомками Юзефа были польские художники — сын Алоизий Рейхан и внук Станислав Рейхан.
Источник
- Aleksander Medyński. [www.lwow.home.pl/lycz.html Ilustrowany przewodnik po cmentarzu Łyczakowskim] (польск.)
Напишите отзыв о статье "Рейхан, Юзеф"
Отрывок, характеризующий Рейхан, Юзеф
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
