Юрьев, Михаил Филиппович

Михаил Филиппович Юрьев

Михаи́л Фили́ппович (Фи́шелевич) Ю́рьев (24 апреля 1918, Теленешты Оргеевского уезда, Бессарабия — 7 сентября 1990, Москва) — видный советский востоковед-синолог. Доктор исторических наук (1967), профессор (1969).

Биография

Михаил Юрьев родился в еврейской земледельческой колонии Теленешты в Бессарабии (ныне Теленештского района Молдавии) в 1918 году. В 1936 году поступил на восточное отделение исторического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. В 1939—1940 годах принимал участие в боевых действиях советско-финляндской войны, после демобилизации продолжил учёбу в МГУ (окончил в 1941 году). В годы Великой Отечественной войны — на фронте, продолжил воинскую службу до 1948 года в Манчжурии.

Кандидат исторических наук (1950). С 1950 года — преподаватель исторического факультета МГУ (с 1954 года — доцент), с 1956 года — в Институте восточных языков (затем Институт стран Азии и Африки) Московского государственного университета. В 1956—1961 годах — декан (историко-филологического факультета — в 1956—1959 годах, специального факультета — в 1959—1961 годах), в 1963—1974 годах — проректор, в 1972—1990 годах — заведующий кафедрой истории Китая Института восточных языков (позже Институт стран Азии и Африки). Одновременно, с 1967 года — научный сотрудник Института Дальнего Востока АН СССР. Член КПСС.

Автор ряда трудов в области китаеведения, в частности по современной истории Китая, в том числе «Очерки истории Китая» (совместно с Л. В. Симоновской и Г. Б. Эренбургом), «Революция 1925—1927 годов в Китае» (1968), «История стран Азии и Африки в новейшее время» (в двух томах, 1976 и 1979), «Китай: история в лицах и событиях» (с соавторами, 1991), «История стран Азии и Северной Африки после Второй мировой войны (1945—1990)» (1994, посмертно).

Книги

• Историческая победа китайского народа над американским империализмом и гоминдановской реакцией, 1945—1949 гг. М.: Правда, 1950.
• Китайская революция 1925—1927 годов. М.: Правда, 1951.
• Роль революционной армии на первом этапе китайской революции. М., 1952.
• Народная революция в Китае: очерк истории борьбы и победы китайского народа (с соавторами). М.: Госполитиздат, 1954.
• Очерки истории Китая (совместно с Л. В. Симоновской и Г. Б. Эренбургом). Пособие для учителей. М.: Учпедгиз, 1956.
• Влияние Великой Октябрьской социалистической революции на развитие национально-освободительного движения народов Востока. М.: Знание, 1956.
• Красная армия Китая. М.: Издательство восточной литературы, 1958.
• Новейшая история стран зарубежного Востока. М.: Издательство МГУ, 1960.
• Революция 1925—1927 годов в Китае. М., 1968.
• История стран Азии и Африки в новейшее время. В 2-х тт. Том 1, 1976. Том 2, 1979.
• Вопросы истории Китая. М.: Издательство МГУ, 1981.
• Вооружённые силы КПК в освободительной борьбе китайского народа, 20—40-е гг. М.: Наука, 1983.
• Китай в период войны против японской агрессии: 1937—1945. М.: Наука, 1988.
• Китай: история в лицах и событиях (совместно с А. С. Титовым и С. Л. Тихвинским). М.: Политиздат, 1991.
• История стран Азии и Северной Африки после Второй мировой войны (1945—1990). Учебное пособие. М.: Издательство МГУ, 1994.

Литература

• А. В. Панцов. Несколько страниц из жизни Михаила Филипповича Юрьева // О коллегах и товарищах. Московские востоковеды 1960—1980-х гг. — М.: Наука, 1994. С. 167—181.

Отрывок, характеризующий Юрьев, Михаил Филиппович

Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?