1-я Кронштадтская крепостная минная рота

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

1-я Кронштадтская крепостная минная рота
Годы существования	11 мая 1877 — 1925
Страна	Россия
Входит в	Петербургский военный округ, РККА
Тип	инженерные
Дислокация	Кронштадтская крепость
Участие в	Кронштадтское восстание в 1905 году, Кронштадтское восстание в 1906 году, Первая мировая война, Октябрьская революция, отражение интервенции Антанты в 1918-1919 гг., Кронштадтский мятеж 1921 г.

1-я Кронштадтская крепостная минная рота

Праздник части — 29 июня.

Старшинство по состоянию на 1914 год не установлено.

История

Сформирована 11 мая 1877 года как Кронштадтская минная рота № 1.

27 апреля 1881 года вторая половина роты отделена на формирование Балтийской минной роты № 2, а первая часть пополнена до штатного состава и названа Балтийская минная рота № 1.

27 апреля 1881 года вторая половина роты отделена на формирование Свеаборгской крепостной минной роты, а первая часть пополнена до штатного состава и названа Кронштадтская крепостная минная рота

В 1910 году именована 1-я Кронштадтская крепостная минная рота.

Осенью 1914 года составила вместе с прочими инженерными частями Кронштадтской крепости Кронштадтскую крепостную сапёрную бригаду.

В 1917 году из 1-й Кронштадтской крепостной минной роты и 2-й Кронштадтской крепостной минной ротой составлен Кронштадтский крепостной минный батальон.

в 1918 году Кронштадтский крепостной минный батальон переформирован в Кронштадтский крепостной минный отряд (с добавлением переведенного в Кронштадт в 1917—1918 гг. личного состава и судов из Свеаборгского минного батальона, Усть-Двинской и Выборгской минных рот).

в 1925 году в связи с передачей береговой обороны в ведение РККФ Кронштадтский крепостной минный отряд расформирован.

Участие в боевых действиях

В официальных боевых действиях Кронштадтской минной роте в рядах Российской императорской армии довелось принять крайне ограниченное участие.

Сформированная в 1877 году рота изначально готовилась к отражению возможного нападения британского флота в связи с Русско-турецкой войной 1877—1878 годов, но оно не состоялось. Тем не менее минные заграждения выставлялись.

В Первой мировой войне в период 1914—1917 годов участие 1-й Кронштадтской крепостной минной роты ограничилось выставлением минных заграждений вокруг Кронштадта и его поддержанием в рабочем состоянии. Но германский флот в районе Кронштадта при наличии Крепости Петра Великого не мог оперировать.

Кронштадтский крепостной минный отряд 1917—1920 гг.

В 1918—1919 годах кронштадтским минёрам довелось принять участие в отражении нападения британского флота на Кронштадт. На минных заграждениях выставленных минёрами потоплен en: HMS Verulam (1917) (см. Гражданская война на Балтийском море).

Восстания минёров

1-я Кронштадтская крепостная минная рота была до крайности ненадёжной частью и принимала участие в вооруженных восстаниях гораздо чаще, чем в боевых действиях.

Участвовала в кронштадтском восстании 24—25 октября 1905 года.

За участие в кронштадтском восстании 19—20 июля 1906 года под суд отдана почти вся рота, из них 14 человек — расстреляны.

С февраля 1917 года Кронштадт постоянно пребывал в состоянии революции — события февраля — марта в Кронштадте сменили июльские, а затем октябрьские.

Кронштадтские минёры принимали участие во всех этих событиях, в т. ч. и активно участвовали в штурме Зимнего.

Закончили участие в восстаниях и революциях кронштадтские минеры Кронштадтским мятежом 1921 года.

Назначение части

Как расположенной в морской крепости, задачей 1-й Кронштадтской крепостной минной роты было выставление минных заграждений в акватории Финского залива, примыкающей к Кронштадтской крепости.

Для выполнения этой задачи имела в своем составе специальные минные суда и плавсредства.

По назначению де-факто являясь флотской частью, рота комплектовалась и содержалась сухопутным ведомством, считаясь инженерной частью Российской императорской армии.

Суда и плавсредства роты

• Минер (минный транспорт, 1892)
• Заградитель (минный транспорт, 1906)

Знаки отличия части к 1914 г.

Сама рота не имела знаков отличий, но суда и и плавсредства, входившие в её состав, имели флаг особого образца.

Примечания

Все даты приведены по старому стилю.

Литература

• Шенк В. К. Инженерные и железнодорожные войска. Справочная книжка императорской главной квартиры. СПб., 1909
• [militera.lib.ru/tw/kuskov_vp/05.html Кусков В. П. Корабли Октября]

Ссылки

• [rgavmf.ru РГАВМФ, Ф. р-101, 94 ед.хр., 1917—1925]

Отрывок, характеризующий 1-я Кронштадтская крепостная минная рота

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.