87-й полицейский участок
Поделись знанием:
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
«87-й полицейский участок» — цикл детективных романов, повестей и рассказов американского писателя Эда Макбейна.
Описание и персонажи
Произведения цикла рассказывают о работе полицейского участка, который расположен в районе под названием Изола (Айсола), в безымянном вымышленном городе, напоминающем Нью-Йорк. Другие районы этого вымышленного города называются Калмз Пойнт, Риверхед, Маджеста и Беттаун (иногда фигурирует как Бестаун). Некоторые романы цикла сопровождаются предупреждением:
Город, изображённый в этой книге, — плод авторского воображения. Названия районов и улиц, действующие лица вымышлены. Только описание будничной работы полицейских детективов, методики расследования преступлений соответствует реальной жизни.
Персонажи цикла — детективы 87-го участка:
- Стив Карелла (в других переводах Корелла) — высокий (под 185 см), с короткими каштановыми волосами, с карими глазами с удлинённым восточным разрезом, итальянец, плохо говорящий по-итальянски, с фигурой бейсболиста (под 80 кг). В большинстве романов является главным героем (не появляется только во 2-м романе [The Mugger] и рассказе Метель [Storm]). В 9-м романе [’Til Death] впервые упоминается его полное имя — Стефано Луиджи Карелла (итальянский вариант) и Стивен Луис Карелла (английский вариант). В предыдущих романах его полное имя звучало либо Стефан, либо Стивен.
- Коттон Хейвз (в других переводах Кеттен, Каттон, Хоуз, Хоус, Хейз) — крупный голубоглазый мужчина под 190 см ростом и под 90 кг весом. Имеет рыжие волосы, слева на виске (где его ударили ножом) прядь седых волос. Впервые появляется в 5-м романе [Killer’s Choice].
- Берт (Бертрам Э.) Клинг — высокий (свыше 185 см), худощавый, белокурый молодой ветеран корейской войны, в 24 года уже ставший детективом. Появляется в 1-м романе [Cop Hater] в качестве патрульного, во 2-м [The Mugger] является одним из главных героев, в 3-м [The Pusher] — становится детективом.
- Мейер Мейер (в других переводах Майер Майер) — высокий (за 185 см) голубоглазый еврей с головой, ставшей лысой как бильярдный шар к 37 годам. Впервые появляется во 2-м романе [The Mugger]. Двойным именем его наградил папаша-шутник за то, что Мейер появился на свет, когда в силу возраста родителей этого уже не ждали. Из-за имени пришлось вытерпеть много зла от соседских мальчишек, из-за чего и стал отличаться неограниченным терпением.
- (Лерой) Артур Браун (в других переводах Броун) — молодой негр, неограниченным терпением не отличающийся. Очень крупный человек (свыше 190 см ростом и под 100 кг весом) с коротко подстриженной черной шевелюрой, с крупными ноздрями и полными губами, кареглазый. Впервые появляется в 4-м романе [The Con Man].
- Хэл (Гаральд Оливер) Уиллис (в других переводах Хол, Гэл, Харальд, Виллис) — низкорослый (чуть выше 170 см) мужчина с фигурой жокея, с веселыми карими глазами, вьющимися чёрными волосами, мастер дзюдо, способный скрутить любого громилу за пару секунд. Появляется в 1-м романе [Cop Hater].
- Боб О`Брайен — ирландец ростом 190 см и весом под 100 кг, невезучий детектив, которому постоянно приходиться стрелять (и убивать). Впервые появляется в 6-м романе [Killer’s Payoff]. К этому моменту застрелил уже 7 преступников. Застрелив очередного, беззвучно плачет по ночам.
- Роджер Хевиллэнд — двухметровый громила, который любит "распускать руки" во время допроса подозреваемых. Появляется в 1-м романе [Cop Hater]. Когда-то был отзывчивым полицейским, но однажды пострадал от этого: решил разнять уличную драку, но все её участники набросились на него и сломали ему руку в четырёх местах. Рука неправильно срослась, и её пришлось опять ломать. Когда лечение закончилось, Хэвилленд решил больше не быть ни добрым самаритянином, ни злым самаритянином, ни вообще каким-либо, а заботиться только о себе Единственном и Неповторимом. Только раз нарушил это правило, и был убит.
- Энди (Эндрю) Паркер — неряшливый кареглазый брюнет с растрёпанной шевелюрой, с вечной тёмной щетиной на лице. Впервые упоминается в 9-м романе [’Til Death], но как действующий персонаж появляется в 10-м [King’s Ransom].
- Ричард (Дик) Дженеро (в других переводах Джиниро, Генеро) — недалёкий и неловкий малый, жилистый парень с курчавыми черными волосами и мощным неаполитанским носом. Эпизодически появляется в качестве патрульного в нескольких романах, начиная с 3-го [The Pusher]. В 21-м [Fuzz] становится действующим персонажем, в 22-м [Shotgun] — становится детективом.
- Джордж Темпл — необъятных размеров мужчина с лохматыми бровями. Появляется во 2-м [The Mugger] и 3-м [The Pusher] романах, потом пропадает (в 9-м романе [’Til Death] его имени нет в списке 16-ти детективов) и вновь эпизодически появляется в 20-м романе [80 Million Eyes].
- Фрэнк Эрнандес — широкоплечий, загорелый пуэрториканец с прямыми темными волосами и карими глазами. Впервые упоминается в 10-м романе [King’s Ransom], но как действующий персонаж появляется в 11-м [Give the Boys a Great Big Hand]. Взвалил на себя задачу доказать, что пуэрториканцы могут быть приличными людьми... и доказал, погибнув при задержании преступника-пуэрториканца.
- Карл Капек (в других переводах Кэпек) — высокий светловолосый мужчина. Упоминается в 9-м романе [’Til Death], но как действующий персонаж появляется в 21-м [Fuzz].
- Ди Мэо (в других переводах Ди-Мэо, Ди Мио, Ди Маэо) — упоминается в 9-м [’Til Death] и 10-м [King’s Ransom] романах, но как действующий персонаж появляется в 14-м [Lady, Lady I Did It].
- Александр Дельгадо — пуэрториканец. Впервые появляется в 24-м романе [Hail, Hail the Gang’s All Here].
- Такаши (Тэк, Тэкс) Фудживара — самый молодой детектив в участке, появляется в 39-м романе [Ice].
- Мериуезер — ветеран в полиции, детектив, собирающийся на пенсию, упоминается вместе с детективом Ливайном в 24-м романе [Hail, Hail the Gang’s All Here].
- Майкл Риардон (один из лучших в участке), Девид Фостер (очень добросовестный человек), Хэнк Буш (недовольный язвенник, но результативный работник) — погибшие детективы из 1-го романа [Cop Hater].
Детективами участка командует лейтенант Питер Р. Бернс (в других переводах Бирнс, Барнс) — плотный, мускулистый, невысокий мужчина с крепко посаженной, круглой, слегка седой головой, с маленькими глубоко посаженными голубыми глазками; патрульными участка командует капитан Джон Маршалл Фрик, краснолицый пожилого возраста мужчина. Единственный раз упоминаются заместитель лейтенанта Питера Р. Бернса некий Линч (возможно намёк на Суд Линча) в 1-м романе [Cop Hater], а также дежурный лейтенант Френк в 14-м романе [Lady, Lady I Did It].
Постоянный персонаж цикла — глухонемая жена детектива Кареллы — Тедди (Теодора), в девичестве Франклин.
Также постоянно появляются: начальник 87-го участка капитан Джон Маршалл Фрик; заведующий канцелярией Альф (Альфред Бенджамин) Мисколо; дежурный сержант Дейв Марчисон (в других переводах Мэрчисон, Мурчисон; тучный мужчина 50-ти с лишним лет); детектив особой части штабного дивизиона Эйлин Берк (в других переводах Айлин Бэрк, Бурк; невысокая (меньше 170 см) рыжеволосая ирландка с маленьким носиком, зелёными глазами, с длинными, стройными, очень красивыми ногами; работает в качестве "подсадной утки"); начальник криминалистической лаборатории лейтенант (с 31-го романа [Long Time No See] — капитан) Сэм (Сэмюэль Айзик) Гроссман (рослый человек с грубыми чертами лица и большущими руками, с простодушными голубыми глазами, в очках без оправы; больше напоминает фермера из Новой Англии, нежели учёного); технический сотрудник лаборатории Питер Крониг; специалист лаборатории Маршалл Дэйвис; младший медэксперт Пол Блейни (в других переводах Поул, Блэни; маленький плотный человек с черными усами торчком и фиолетовыми глазами; твердо убежден в том, что ему как младшему эксперту всегда подсовывали для вскрытия наиболее изуродованные трупы); детективы из отдела по расследованию убийств Моноган (в других переводах Монохэн, Моногэн, Манаган) и Монро (в других переводах Монроу), Форбс и Фелпс [обе пары детективов сравниваются с Траляля и Труляля из книги Алиса в Зазеркалье]; детектив Олли Уикс по кличке Толстяк (в других переводах Толстый, Жирный, Викс; полный и чуть пахнущий потом, с животом, свисающим над поясом) из 83-го полицейского участка; Фанни Ноулс (в других переводах Ноулз), экономка Кареллы и няня его детей; невеста детектива Клинга Клер Таунсенд.
Периодически появляется осведомитель Кареллы Дэнни Джимп (в других переводах Дэнни Гимп или Хромой Дэнни), а также осведомитель Фэтс Доннер (в других переводах Толстяк Доннер; необыкновенно толстый любитель турецких бань).
В нескольких романах появляется организатор сложных преступлений по прозвищу Глухой [The Heckler (12-й); Fuzz (21-й); Let's Hear It for the Deaf Man (25-й); Eight Black Horses (37-й); Mischief (44-й); Hark! (53-й)].
В романах постоянно упоминается, что в 87-м участке работают 16 детективов. Всего же сотрудников полиции в участке работает 227 человек: 1 капитан, 2 лейтенанта, 22 сержанта, 16 детективов, 186 патрульных. Иногда подчёркивается что детективы 3-го, 2-го, 1-го рангов выше по званию чем сержант, хотя в современных США это не так, и звания в некоторых штатах приравнены к капралу, либо же условно приравнены к офицеру полиции (рядовому патрульному, переквалифицированному на работу дознавателя). В 9-м романе [’Til Death] впервые перечисляются все детективы, работающие на данный момент: Карелла, Хоуз, Клинг, Майер, О`Брайен, Уиллис, Браун, Мередит, Капек, Филдз, Ди Мио, Левин, Александер, Паркер, Казукян, Мастерсон.
Всего было выпущено 54 романа и несколько рассказов о 87-м участке.
Произведения цикла
| № | Название (перевод на русский) | Название (оригинал на англ.) | Год | Описание |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Ненавидящий полицейских | Cop Hater | 1956 | Др. названия: Ненавистник полицейских (1991); Охота на сыщиков (А.А.Обухов, 1991); Охота на полицейских (А.Пахотин, 1992); Истребитель полицейских (1992); Охота на полицейских (Н.Алтухова, 1993); Кто ненавидит полицейских (1995); Убийца ненавидит полицейских (О.Юрьева, 2001); Ненавидящий копов; Человек, ненавидевший полицейских; Личный враг полицейских; Из ненависти; Жара (не путать с 34-м романом Heat); Охота на полицию |
| 2 | Грабитель | The Mugger | 1956 | Другое название: Изверг |
| 3 | Сбытчик | The Pusher | 1956 | Другие названия: Толкач; Дилер; Торговцы наркотиками; Героиновая петля |
| 4 | Мошенник | The Con Man | 1957 | Другие названия: Мошенники; Афера; Жулик |
| 5 | Выбор убийцы | Killer’s Choice | 1957 | Другие названия: Убийство в винном магазине; Американский детектив; Кто убийца? |
| 6 | Расплата убийцы | Killer’s Payoff | 1958 | Другие названия: Плата за убийство; Плата за шантаж; Воздаяние убийце; Награда киллера |
| 7 | Убийца леди | Lady Killer | 1958 | Другие названия: Покушение на Леди; Леди, Вас убьют; Полицию предупредили |
| 8 | Способ убийства | Killer’s Wedge | 1959 | Другие названия: Убийство в запертой комнате; Клин; Клинья смерти; Роковой клин; Убийцы первый шаг; Требуется жертва; Вдова Додж |
| 9 | До самой смерти | ’Til Death | 1959 | Другое название: Лишь смерть нас разлучит |
| 10 | Выкуп Кинга | King’s Ransom | 1959 | Другие названия: Выкуп; Цена спасения; Большой куш |
| 11 | Протяни ребятам руку | Give the Boys a Great Big Hand | 1960 | Другие названия: Тайна Тюдора; Валентинов день; По отрубленной руке...; Роковой подарок; Давайте поаплодируем мальчикам |
| 12 | Хохмач | The Heckler | 1960 | Другие названия: Шутник; Арифметика убийства; Заноза |
| 13 | Смотри, как некоторые умирают | See Them Die | 1960 | Другие названия: Смотри, как они умирают; Они должны умереть; Пусть умрут |
| 14 | Предрассветный час (рассказ) | The Empty Hours | 1960 | Другие названия: Под утро; Перед рассветом |
| 15 | Буква на стене (рассказ) | J | 1961 | |
| 16 | Леди, леди, это я! | Lady, Lady I Did It | 1961 | Другое название: Леди, я сделал это |
| 17 | Метель (рассказ) | Storm | 1962 | Другое название: Буря, любовь и смерть |
| 18 | Предрассветный час | The Empty Hours | 1962 | сборник из трёх рассказов: Предрассветный час, Буква на стене, Метель) |
| 19 | Такова любовь | Like Love | 1962 | Другие названия: Например, любовь; Типа любовь; Закон вероятности; Любовь, любовь |
| 20 | Десять плюс один | Ten Plus One | 1963 | |
| 21 | Топор | Ax | 1964 | Другие названия: Январь – тяжелый месяц; Человек, который был рядом; Охота за призраком |
| 22 | Тот, кто медлит | He Who Hesitates | 1964 | Другие названия: Нерешительный; Тот, кто колеблется; Тот, который колеблется; Цена сомнения; Тот, кто сомневается |
| 23 | Кукла | Doll | 1965 | Другие названия: Куколка; Игрушка |
| 24 | 80 миллионов глаз | 80 Million Eyes | 1966 | Другое название: На глазах у сорока миллионов |
| 25 | Легавые | Fuzz | 1968 | Другие названия: Ищем глухого террориста; Мёртвое ухо |
| 26 | Дробовик | Shotgun | 1969 | Другие названия: Ружье; Двойное убийство; Тайна голубого кинжала |
| 27 | Головоломка | Jigsaw | 1970 | Другое название: Собрать головоломку |
| 28 | Привет, привет! Вся банда здесь! | Hail, Hail the Gang’s All Here | 1971 | Другие названия: Всем стоять, ребятки! Полиция!; Будни; Обычная работа; Банда в городе; Детективы) (из 2 частей: Ночное дежурство и Дневное дежурство) |
| 29 | Сэди, когда она умерла | Sadie When She Died | 1972 | Другие названия: Когда умерла Сэди; Сэди после смерти; Сэди; Рождественский подарок; Убить Седди |
| 30 | Послушаем за Глухого! | Let’s Hear It for the Deaf Man | 1972 | Другие названия: Послушаем, что скажет Глухой; Услышать глухого; Загадка Глухого |
| 31 | Непогрешимый предводитель | Hail to the Chief | 1973 | Другие названия: Привет шефу!; Ура, наш вождь! |
| 32 | Бабки | Bread | 1974 | |
| 33 | Кровное родство | Blood Relatives | 1975 | |
| 34 | Пока оба живы | So Long as You Both Shall Live | 1976 | |
| 35 | В долгой тьме | Long Time No See | 1977 | Другие названия: Ночные кошмары; Давненько не виделись |
| 36 | Калипсо | Calypso | 1979 | |
| 37 | Призраки | Ghosts | 1980 | |
| 38 | Жара | Heat | 1981 | Другое название: Жара, духота и жадность |
| 39 | Лёд | Ice | 1983 | Другое название: Ледок |
| 40 | Удар молнии | Lightning | 1984 | Другое название: Молния |
| 41 | Восемь чёрных лошадок | Eight Black Horses | 1985 | |
| 42 | Отрава | Poison | 1987 | |
| 43 | Хитрости | Tricks | 1987 | |
| 44 | Колыбельная | Lullaby | 1989 | |
| 45 | Вечерня | Vespers | 1990 | |
| 46 | Вдовы | Widows | 1991 | |
| 47 | Поцелуй | Kiss | 1992 | |
| 48 | Озорство | Mischief | 1993 | |
| 49 | И на всем протяжении дома | And All Through the House | 1994 | переработано из рассказа 1984 года |
| 50 | Смерть по ходу пьесы | Romance | 1995 | Другое название: Романтика |
| 51 | Ноктюрн | Nocturne | 1997 | |
| 52 | Большой злобный город | The Big Bad City | 1999 | |
| 53 | Последний танец | The Last Dance | 2000 | |
| 54 | Деньги, деньги, деньги | Money, Money, Money | 2001 | |
| 55 | Книга Толстяка Олли | Fat Ollie’s Book | 2002 | |
| 56 | Злопастный Брандашмыг | The Frumious Bandersnatch | 2003 | Название — строчка из стихотворения Бармаглот |
| 57 | Слушайте! | Hark! | 2004 | |
| 58 | Обманщики | Fiddlers | 2005 |
Рассказы
- 1984 — И на всем протяжении дома / And All Through the House
- 2003 — Любовь или деньги / Love Or Money
- 2005 — Обычная ненависть / Merely Hate
Сборники, включающие фрагменты о женщинах из романов цикла
- 1988 — McBain’s Ladies: The Women Of The 87th
- 1989 — McBain’s Ladies, Too
Экранизации
- Cop Hater фильм 1958 г., реж. Уильям Берк
- The Mugger фильм 1958, реж. Уильям Берк
- The Pusher фильм 1960
- «87-й полицейский участок» телесериал NBC 1961-62, в ролях Роберт Лэнсинг, Gena Rowlands, Рон Хэрпер, Gregory Walcott и Norman Fell
- 87th Precinct (1962) серия комиксов
- Tengoku to Jigoku (Рай и ад) (1963, Япония), фильм режиссёра Акира Куросава
- Fuzz (1972) фильм
- Sans Mobile Apparent (Без очевидного мотива) фильм 1972, Франция/Италия
- Les Liens du Sang (Кровное родство) (1978 Франция/Канада) фильм
- Polishataren (Ненавидящий полицейских), (1990 Швеция) графический роман автора Claes Reimerthi, художник Martin Sauri
- Columbo: No Time to Die (основан на 31 романе Пока оба живы) (60 серия сериала Коломбо: Умереть некогда) (1992) телефильм
- "Способ убийства" (Способ убийства), (1993 Россия, Украина) — фильм режиссёра Олега Гойды, в ролях Евдокия Германова, Регимантас Адомайтис, Алексей Серебряков, Алексей Горбунов
- Columbo: Undercover (основан на 24 романе Головоломка) (64 серия сериала Коломбо: Маскарад)) (1994) телефильм
- «87-й полицейский участок: Молния» — телефильм 1995 года режиссёра Брюса Пэлтроу, NBC.
- 87-й полицейский участок: Лёд — телефильм 1996 года режиссёра Брюса Пэлтроу, NBC.
- 87-й полицейский участок: Жар — телефильм 1997 года режиссёра Брюса Пэлтроу, NBC.
Напишите отзыв о статье "87-й полицейский участок"
Ссылки
- [www.edmcbain.com/books/pricinct.asp «87 полицейский участок» на официальном сайте Эда Макбейна] (англ.)
Отрывок, характеризующий 87-й полицейский участок
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
