Apostrophe (’)

</td></tr> </td></tr>

Apostrophe (’)
Студийный альбом Фрэнка Заппы
Дата выпуска	22 марта 1974
Записан	1969—1974 в Electric Lady Studios, NYC; Bolic, Inglewood и Paramount Studios, Голливуд
Жанры	прогрессивный рок, камеди-рок, хард-рок, джаз-фьюжн
Длительность	31:45
Продюсер	Фрэнк Заппа
Лейбл	DiscReet Records
Хронология Фрэнка Заппы
Over-Nite Sensation (1973) Apostrophe (’) (1974) Roxy & Elsewhere (1974)
Синглы из Apostrophe (’)
«Cosmik Debris» Выпущен: 1974 «Don’t Eat the Yellow Snow Suiteen» Выпущен: 1974

К:Альбомы 1974 года

Рецензии
Оценки критиков
Источник	Оценка
Allmusic
Роберт Кристгау	B−
Džuboks	положительный
Rolling Stone	положительный

Apostrophe (’) — восемнадцатый студийный альбом Фрэнка Заппы, выпущенный 22 марта 1974 года в стерео- и квадрофоническом форматах. Заглавный трек альбома «Don’t Eat the Yellow Snow», выпущенный в качестве сингла, достиг 86-го места в чартах. Apostrophe (’) является самым большим коммерческим достижением Фрэнка Заппы. 7 апреля 1976 альбому был присвоен статус золотого. Кроме того, диск поднялся до 10-го места в чартах Billboard.

Продолжив коммерческий прорыв Over-Nite Sensation (1973), этот альбом содержит сочетание коротких песен и богатых музыкальных аранжировок, демонстрируя при этом циничный юмор Заппы . Лирическая тематика песен альбома является странной и неясной (К примеру, треки «Don’t Eat the Yellow Snow» и «Nanook Rubs It» повествуют о певице, которая хочет стать эскимосом по имени Нанук), за исключением «Uncle Remus», которая является продолжением отношения Заппы к расовой дискриминации, тематика которой затрагивалась в его ранней песне «Trouble Every Day»^[стиль].

Об альбоме

Как в случае с предыдущими альбомами Заппы, в Apostrophe (’) вошли как старые, так и новые записи (большинство сессий для альбомов Apostrophe (’) (1974) и Over-Nite Sensation (1973) были записаны в одно время). Архивные записи включали в себя треки «Excentrifugal Forz» (записан в ходе сессий к альбому Hot Rats) и «Uncle Remus» (записан в ходе сессий к альбому The Grand Wazoo), в то время как заглавный трек альбома, также записанный в ходе сессий The Grand Wazoo, возможно, был перезаписан в 1973 году с использованием метода наложения аудиозаписей.

Одноимённый трек альбома представляет собой инструментальный джем с участием барабанщика Джима Гордона и бас-гитариста Джека Брюса, которому на обложке альбома приписывается партии бас-гитары и соавторство заглавной песни. Тем не менее, в своем интервью для польского журнала Rock Tylko, данном журналисту Виславу Вайсу, Брюс в шутку сказал, что не играл на бас-гитаре на альбоме Apostrophe (’), а сыграл только партии виолончели. Тем не менее его заявление относительно участия в треке «Apostrophe (’)» не может быть рассмотрено всерьёз, поскольку в треке партия виолончели не звучит. Звучание басовых партий Брюса в треке «Apostrophe (’)» порой очень похоже на басовые линии, использованные им в саунде группы Cream.

• В. В.: Можете ли вы рассказать мне что-нибудь о вашем сотрудничестве с Фрэнком Заппой?
• Д. Б.: Конечно, а вы что разве этого не знаете? (Смеётся)
• В. В.: Вы играли на его альбоме Apostrophe…
• Д. Б.: Да, но как вы знаете я в то время записывался с Карлой Блей, и эта работа мне показалась более интересной… Вы слышали что-нибудь об этом?
• В. В.: Да, Escalator over the Hill…
• Д. Б.: Верно. Так вот, Фрэнк, которого я встретил ранее, в один прекрасный день появился в студии и спросил меня: «Можешь сыграть партии виолончели для моей сессии?». Так я оказался в студии в Нью-Йорке, вместе со своей виолончелью. Я слушал его музыку и просто не знал, что мне делать, а Фрэнк говорит мне: «Слушай, я хотел бы, чтобы ты извлёк звук, наподобие, как его… „уаааааанг!“». Ну, вот, в принципе, и всё. Это и был весь мой вклад в самую популярную запись Фрэнка Заппы. (Смеётся.)

— Tylko Rock, октябрь 1992, с. 17

Тем не менее в интервью журналу Guitar Player Magazine от января 1977 Заппа об участии Джека Брюса в одноимённой композиции альбома сказал следующее:

• В.: Расскажите об участии Джека Брюса [бас-гитарист] на альбоме Apostrophe.
• Ф. З.: Ну, это был просто джем, он участвовал лишь потому, что был другом Джима Гордона [барабанщик]. Мне было очень трудно играть с Брюсом, — он слишком суетлив. На самом деле он не хотел играть на басу в смысле его основных функций. Думаю, у него было другое на уме. Но так уж устроены джем-сейшены.

Список композиций

Слова и музыка всех песен Фрэнк Заппа, кроме отмеченных.. 

Сторона 1
№	Название	Длительность
1.	«Don't Eat the Yellow Snow»	2:07
2.	«Nanook Rubs It»	4:38
3.	«St. Alfonzo's Pancake Breakfast»	1:50
4.	«Father O'Blivion»	2:18
5.	«Cosmik Debris»	4:14

Сторона 2
№	Название	Автор	Длительность
1.	«Excentrifugal Forz»		1:33
2.	«Apostrophe’»	Фрэнк Заппа, Джим Гордон, Джек Брюс	5:50
3.	«Uncle Remus»	Фрэнк Заппа, Джордж Дюк	2:44
4.	«Stink-Foot»		6:33

Над альбомом работали

Музыканты

• Фрэнк Заппа — вокал, гитара, бас, бузуки
• Линн — вокал, бэк-вокал
• Роберт «Фрог» Камарена — вокал, бэк-вокал
• Рубен Ладрон де Гуевара — вокал, бэк-вокал
• Дебби — вокал, бэк-вокал
• Рэй Коллинз — бэк-вокал
• Сью Гловер — бэк-вокал
• Керри Макнабб — бэк-вокал, инженер, ремикс
• Сэл Маркес — труба
• Иэн Андервуд — саксофон
• Наполеон Мерфи Брок — саксофон, бэк-вокал
• Брюс Фаулер — тромбон
• Дон Харрис — скрипка
• Жан-Люк Понти — скрипка
• Рут Андервуд — перкуссия
• Джордж Дюк — клавишные, бэк-вокал
• Тони Дюран — ритм-гитара
• Том Фаулер — бас-гитара
• Эрронеус (Алекс Дмочёвский) — бас-гитара
• Джек Брюс — бас в треке «Apostrophe’» (см. вышеприведённые споры)
• Эйнсли Данбар — ударные
• Ральф Хамфри — ударные
• Джонни Гюрин — ударные
• Джим Гордон — ударные в треках «Apostrophe» и «Excentrifugal Forz»

Производственный персонал

• Кэл Шенкель — иллюстрации, графический дизайн
• Барри Кин — инженер
• Ференц Добронил — дизайн обложки
• Боб Людвиг — техник
• Пол Хоф — техник
• Оскар Кергайвес — техник
• Брайан Крокус — техник
• Марк Алайсон — фотография
• Боб Стоун — трансфер, цифровой ремастеринг
• Стив Деспер — инженер
• Терри Дюнаван — инженер
• Зач Гликман — маркетинг
• Боб Хьюз — инженер

Чарты

Альбом

Billboard (Северная Америка)

Год	Чарт	Позиция
1974	Pop Albums	10

Синглы

Сингл	Чарт	Позиция
«Don’t Eat the Yellow Snow»	Pop Singles	86

Ссылки

• [globalia.net/donlope/fz/lyrics/Apostrophe_(').html Lyrics and information]
• [www.lukpac.org/~handmade/patio/vinylvscds/apostrophe.html Release details]

Музыка

Отрывок, характеризующий Apostrophe (’)

Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…