Shamosaurus
Shamosaurus (лат.) — род вымерших птицетазовых динозавров семейства анкилозавровых, живших в раннем меловом периоде (аптский — альбский ярусы). Останки найдены на равнине Höövör, Монголия.
История открытия
В 1977 году советско-монгольская экспедиция обнаружила скелет неизвестного анкилозаврида в местечке Чамрин-Ус в провинции Дорноговь. Это был первый найденный анкилозаврид из нижнего мела Монголии[1].
В 1983 году Татьяна Туманова назвала и описала типовой вид Shamosaurus scutatus. Родовое название происходит от мандаринского диалекта sha mo — «песчаная пустыня», китайское название для Гоби. Видовое определение означает «защищённый щитом»[1].
Описание
Shamosaurus был анкилозавридом среднего размера. В 2010 году Грегори С. Пол оценил его длину в 5 метров, а массу — в 2 тонны[2]. В 2014 году Виктория Меган Арбор составила пересмотренный список отличительных черт. Остеодермы на крышке черепа не сильно выражены и не разделены, как отличительные головные пластинки (caputegulae). Чешуйчатые шипы в задней части черепа короткие и слегка закругленные. Шипы на челюстных костях имели утолщение в середине. Задняя кромка крышки черепа не имеет ярко выраженных отростков[3].
Анатомия
Shamosaurus известен по голотипу PIN-N 3779/2, найденного в формации Джунбаин, эквивалентной формации Хэхтээг, датируемой аптом — альбом, около 115 млн лет. Он состоит из полного черепа, нижней челюсти и элементов скелета и брони. Череп был описан в 1983 году[1]. Позднее были переданы для изучения образец PIN 3779/1, кусок черепа, и PIN 3101, нижняя челюсть. Окаменелости являются частью коллекции московского Палеонтологического института. Типовой образец черепа выставлен вместе с двумя шейными позвонками[3].
Череп Shamosaurus scutatus имел много общих черт с Gobisaurus domoculus, в частности, чешую круглой формы, крупные овальные глазницы и ноздри, треугольный дорсальный профиль с узким вытянутым рострумом (рыло в форме языка, суженное сверху), нащёчные шипы, расширенную в затылочной части сплющенную форму. Однако эти два таксона имели различия в длине верхнечелюстного зубного ряда (40 % вместо 26,7 % от общей длины черепа), раздельно-клиновидный у Gobisaurus с наличием удлинённого сошника.
Череп ящера был довольно плоским. Передняя часть морды напоминала острый, скошенный вперёд клюв. Нижнечелюстной сустав расположен далеко позади уровня глазницы. Затылочный мыщелок, и с ним и вся голова, были косо направлены вниз. Присутствовало вторичное нёбо[1].
Броня животного содержала два шейных полукольца, с шестью сегментами каждое, защищавших шею. Также присутствовали грудные остеодермы и плоские овальные щитки[1].
Филогения
Туманова отнесла Shamosaurus к анкилозавридам[1]. Она также дала название базальной группе анкилозаврид — Shamosaurinae. В 2014 году Arbour восстановила эволюционное древо, в котором Shamosaurus являлся сестринским таксоном для Gobisaurus[3].
Напишите отзыв о статье "Shamosaurus"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Т.А. Туманова, 1983, Первый анкилозавр из нижнего мела Монголии, Л.П. Татаринов, Р. Барсболд, Е. Воробьёва, Б. Лувсанданзан, Б.А. Трофимов, Ю.А. Решетов, М.А.Шишкин (ред.), Ископаемые рептилии Монголии. Труды. Совместная Советско-монгольская палеонтологическая экспедиция 24: с. 110-118
- ↑ Paul, G.S., 2010, The Princeton Field Guide to Dinosaurs, Princeton University Press p. 230
- ↑ 1 2 3 Arbour, Victoria Megan, 2014. Systematics, evolution, and biogeography of the ankylosaurid dinosaurs. Ph.D thesis, University of Alberta
Отрывок, характеризующий Shamosaurus
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
