Silbervogel

Серебряная птица (нем. «Silbervogel») — проект высотного частично-орбитального бомбардировщика-космолёта австрийского учёного доктора Ойгена Зенгера в нацистской Германии времён Второй мировой войны. Первый детальный проект гиперзвукового самолёта и авиационно-космической системы (АКС). Другие названия проекта — «Amerika Bomber», «Orbital-Bomber», «Antipodal-Bomber», «Atmosphere Skipper», «Ural-Bomber».

Назначение

Основное назначение бомбардировщика-ракетоплана — бомбардировки территории США и, в частности, Нью-Йорка, и дальних промышленных регионов СССР, в частности, Урала и Сибири.

«Серебряная птица» по расчётам должна была нести до 30 тонн бомб. Вес бомбовой нагрузки зависел от расстояния, при расчётном расстоянии в 6500 км до Нью-Йорка бомбовая нагрузка составляла 6 тонн.

В 1941 году проект был временно закрыт, как и все амбициозные проекты, не предполагающие немедленной отдачи.

К концу Второй мировой войны (в 1944 году) проект возродился, приобретя статус «оружия возмездия». Тем не менее, его практически полная нереализуемость в тогдашней ситуации была очевидна даже немецкому командованию, и работы по проекту не продвинулись дальше эскизных чертежей.

Согласно послевоенным расчётам, аппарат Зенгера в принципе не мог функционировать как предполагал изобретатель, и был бы разрушен при первом же входе в атмосферу.

Технические характеристики

Длина бомбардировщика 28 м, размах крыльев — около 15 м, сухой вес — 10 тонн, вес топлива — 84 тонны. Полный стартовый вес бомбардировщика около 100 тонн. ЖРД бомбардировщика, разработанный самим Зенгером без помощи группы Дорнбергера, должен был развивать тягу до 100 тонн.

Бомбардировщик должен был стартовать с катапультной установки длиной до 3 километров. «Серебряная птица» располагалась на стартовой тележке (салазках), которая приводилась в движение собственными ракетными двигателями вместе с присоединённым к ним самолётом. После 10 секунд работы скорость бомбардировщика на стартовой тележке должна была составлять около 500 м/с. После этого срабатывали пироболты, бомбардировщик отделялся от тележки и, набирая высоту, включал свой собственный ракетный двигатель через 36 секунд после старта на расстоянии около 12 км от места взлёта. Работа ЖРД самолёта должна была продолжаться 336 секунд до выработки запасов топлива.

Теоретическая максимальная высота полёта, рассчитанная доктором Зенгером, составляла 260 км, а скорость самолёта — 6400 м/с. Самолёт фактически взлетал в безвоздушное пространство ближнего космоса, а лётчик ненадолго становился космонавтом.

Существовало несколько вариантов использования космического бомбардировщика.

Первый вариант режима полёта

По первому варианту бомбардировщик стартовал в Германии, затем, выходя в космос по ниспадающей баллистической траектории, достигал точки бомбометания, а затем, перелетев эту точку, садился на противоположной от Германии точке Земли. Эта «антиподная» точка приходится на район Новой Зеландии или Австралии, контролируемый союзниками. В этом случае ракетоплан неизбежно бы был потерян вместе с пилотом. Кроме того, бомбометание по такому варианту пришлось бы проводить с очень большой высоты, что было бы неэффективно по точности попадания в цель. Компактных и эффективных систем наведения снарядов в то время не было. Первые опыты в этом направлении только начинались на ФАУ-1/2, но точность их систем позволяла лишь «попасть в Лондон».

Второй вариант режима полёта

По другому варианту бомбардировщик достигал точки бомбометания, производил бомбардировку, а затем разворачивался на 180 градусов и возвращался на место старта. Ракетоплан при старте должен был достигнуть скорости 6370 м/с и высоты 91 км. В этом режиме полёта по баллистической траектории на расстоянии примерно 5500 км от точки старта скорость ракетоплана упала бы до 6000 м/с а высота полёта снижалась бы до 50 км. Ещё через 950 км проводилось бомбометание, после чего самолёт за 330 секунд с радиусом 500 км делал поворот назад и направлялся к месту старта. Скорость после выхода из разворота составляла бы 3700 м/с, а высота — 38 км. На расстоянии 100 км от места посадки в Германии скорость самолёта составляла 300 м/с, высота — 20 км. Последующие планирование и посадка происходили как у обычного самолёта при посадочной скорости всего 140 км/ч.

Третий вариант режима полёта

Зенгер предполагал воспользоваться режимом «волнообразного планирования», напоминающим движения камня, отражённого при броске от воды, и делающего «блинчики». Ракетоплан при планировании из космоса должен был несколько раз отразиться (срикошетить) от плотных слоёв атмосферы, тем самым значительно удлинив расстояние возможного полёта.

Для получения такого режима полёта ракетоплан должен был бы набирать максимальную скорость 7000 м/с до высоты 280 километров, на удалении 3500 километров от точки старта делать первое снижение и «отскок от атмосферы» на высоте 40 километров в 6750 километрах от точки старта. Девятое планирование и «отскок» находились бы уже на расстоянии 27 500 километров от точки старта. Через 3 часа 40 минут после старта, полностью обогнув Землю, ракетоплан приземлялся на аэродроме в Германии, прилетев с обратной стороны от места старта. Расчётная точка бомбометания находилась бы на одном из снижений к поверхности земли.

Рассматривались и иные режимы полёта, в том числе с посадкой бомбардировщика на территории дружественных Германии стран или бомбометание с потерей самолёта и катапультированием лётчика с попаданием его в плен. В режиме пикирования бомбардировщика на цель, с последующим катапультированием пилота, могла быть достигнута наивысшая точность бомбометания.

Наследие проекта

Ряд источников утверждает, что Сталин проявлял интерес к этому проекту. Приводятся сведения, что он поручил своему сыну Василию и учёному Григорию Токаеву захватить Зенгера и переправить его в Советский Союз. Однако, эти планы не удались сразу и были отменены позже, и Зенгер жил и работал во Франции, Англии, Швейцарии, ФРГ.

По результатам изучения немецких чертежей проекта «Серебряная птица» в СССР в 1965 году под руководством Г. Е. Лозино-Лозинского началась разработка собственной так же горизонтально стартующей и садящейся, но двухступечатой военной многоцелевой АКС бомбардировщика и доставщика экипажей и грузов на орбиту «Спираль», оставшейся нереализованной.

В США первая схожая по целям и также нереализованная военная космическая система 1960-х гг X-20 базировалась, однако, на вертикальном запуске обычной ракетой-носителем. Был реализован экспериментальный гиперзвуковой самолёт X-15, стартующий с другого самолёта-носителя. Проекты одноступенчатых АКС-космолётов (X-30-NASP и др.) пока не реализованы.

В Германии в 1990-х и 2000-х годах существовал, но был отменён до стадии практической реализации проект двухступенчатой АКС Зенгер-2 с горизонтальным стартом и посадкой. Тогда же в Великобритании был разработан нереализованный проект горизонтально-стартующей одноступенчатой АКС HOTOL, в одном из вариантов которого предполагался старт с катапульты как у «Серебряной птицы».

См. также

• Оружие возмездия
• X-20 Dyna Soar
• Спираль (авиационно-космическая система)
• Зенгер-2
• SpaceLiner

Литература

• Козырев М., Козырев В. Необычное оружие третьего рейха. — М.: Центрполиграф, 2007.
• Каторин Ю. Ф., Волковский Н. Л., Тарнавский В. В. Уникальная и парадоксальная военная техника. — СПб.: Полигон, 2003. — 686 с. — (Военно-историческая библиотека). — ISBN 5-59173-238-6, УДК 623.4, ББК 68.8 К 29.

Отрывок, характеризующий Silbervogel

– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.