Supercalifragilisticexpialidocious

Supercalifragilisticexpialidocious (русская транскрипция — Суперкалифраджилистикэкспиалидошес, произносится ˌsuːpərˌkælɪˌfrædʒəlˌɪstɪkˌɛkspiːˌælɪˈdoʊʃəs, слушать ) — песня из фильма «Мэри Поппинс» 1964 года, написанная братьями Шерман и исполненная Джули Эндрюс и Диком ван Дайком.

В 2004 году Американский институт киноискусства поместил песню «Supercalifragilisticexpialidocious» на 34е место в списке ста лучших песен американского кино AFI's 100 Years…100 Songs. После выхода фильма 34-буквенное слово Supercalifragilisticexpialidocious, смысл которого в фильме объясняется как «слово, которое говорят, когда не знают, что сказать», стало самым популярным английским словом длиннее 28 букв.

В фильме

Мэри Поппинс, Берт, Джейн и Майкл Бэнкс гуляют по миру картинок, нарисованных на асфальте. После того, как Мэри Поппинс побеждает в скачках на лошади с волшебной карусели, к ней подходят журналисты и начинают задавать вопросы. Один из репортёров, обращаясь к Поппинс, предполагает, что она, вероятно, не находит слов, чтобы описать свои чувства. Мэри Поппинс возражает, что она знает такое слово, после чего вместе с Бертом исполняет песню «Суперкалифраджилистикэкспиалидошес».

На следующий день, уже в реальном мире, Майкл и Джейн произносят слово Суперкалифраджилистикэкспиалидошес в разговоре со своим отцом, Джорджем Бэнксом. Он спрашивает их, что значит это слово, и Джейн объясняет, что «это слово говорят, когда не знают, что сказать». Мистер Бэнкс отвечает, что «всегда знает, что сказать».

В конце фильма оказывается, что он косвенно виноват в том, что поставил банк, в котором работает, на грань разорения. Мистера Бэнкса вызывают в кабинет председателя и увольняют, предварительно уничтожив все формальные признаки его высокого социального положения — выворачивают зонтик, рвут шляпу и ломают цветок из петлицы. Председатель банка спрашивает у подавленного Бэнкса, есть ли тому, что сказать. Вспомнив о слове, о котором рассказали ему дети, мистер Бэнкс произносит суперкалифраджилистикэкспиалидошес. Порвав таким образом со своим старым миром и ценностями, радостный, он выбегает из здания банка и идёт запускать воздушного змея с детьми.

История создания

В книге «Walt's Time: From before to beyond» братья Шерман рассказывают, что впервые услышали слово supercali… в середине 1930-х годов в летнем лагере в Адирондакских горах. На слух оно звучало как super-cadja-flawjalistic-espealedojus. По их словам, оно было придумано в 1918 году и предназначалось для того, чтобы труднее произноситься и быть длиннее, чем слово antidisestablishmentarianism.

В интервью журналу LAist в 2007 году Ричард Шерман рассказал другую историю создания слова. По его словам, первоначальной идеей, отражённой в сценарии, было то, что во время путешествия по картинкам, нарисованным мелом, Мэри Поппинс должна дать детям какой-то подарок, который они смогли бы принести с собой в реальный мир. В качестве такого подарка братья Шерман решили использовать слово, так как любой материальный предмет в настоящем мире бы исчез. Шерман вспоминает, что для того, чтобы придумать слова, в детстве они с братом часто использовали «двойную речь» (англ. double talk) — речь, в которой перемешаны бессмысленные звуки и обычные слова. При помощи «двойной речи» братья могли выдумать длинные противные и оскорбительные слова, поэтому в качестве исходного слова братья взяли obnoxious (оскорбительный, противный). Далее Ричард Шерман описывает процесс создания так:

Obnoxious — некрасивое слово, поэтому мы взяли слово atrocious (ужасный, отвратительный), оно звучит очень по-британски. Мы начали с atrocious, далее, вы можете выглядеть умными и быть precocious (развитыми не по годам), у нас были precocious и atrocious и мы хотели чего-то суперколоссального и потому слащавого, поэтому мы взяли super (супер) и использовали «двойную речь», чтобы получить califragilistic, которое ничего не значит, это просто так получилось. Это краткое изложение того, что мы делали более двух недель. Соедините всё вместе и получится Supercalifragilisticexpialidocious.

Оригинальный текст (англ.)  

Obnoxious is an ugly word so we said atrocious word, that's very British. We started with atrocious and then you can sound smart and be precocious, we had precocious and atrocious and we wanted something super colossal and that's corny, so we took super and did double talk to get califragilistic which means nothing, it just came out that way. That's in a nut shell what we did over two weeks. All together you get Supercalifragilisticexpialidocious.

— Brad Herman. [laist.com/2007/11/02/laist_interview_66.php LAist Interview: Richard M. Sherman] (англ.). LAist (2 November 2007). [www.webcitation.org/66ofwE0aD Архивировано из первоисточника 10 апреля 2012].

Обвинения в плагиате

?, 1918 год (со слов братьев Шерман)	super-cadja-flawjalistic-espeale-dojus
«Бессмертный монстр», 1942 год	super-cala-phegalus
Паркер и Юнг, 1949 год	super-cala-fajalistick-espiala-dojus
Паркер и Юнг, 1951 год	super-cala-fajalistick-espeeala-dojus
Братья Шерман, 1964 год	super-cali-fragilistic-expiali-docious

В 1949 году Глорией Паркер (англ.) и Барнардом А. Юнгом (англ. Barnard A. Young) была написана песня «Supercalafajalistickespeealadojus (The Super Song)». Песня была записана в 1951 году на Columbia Records в исполнении Alan Holmes & his New Tones. По словам Паркер, её группа исполняла «Supercalafajalistickespeealadojus» в лучших отелях Нью-Йорка.

Фильм «Мэри Поппинс» вышел в 1964 году. Название песни братьев Шерман из «Мэри Поппинс» было похоже на слово из песни 1951 года Паркер и Юнг — хотя слово из фильма и было на одну букву длиннее, а также отличалось в других 10-ти буквах, на слух слова мало различались. Как и песня братьев Шерман, песня Смит и Юнга содержала фразу «It's supercalafajalistickespeealadojus». Паркер оценивала песню из фильма так: «Они исказили музыку, взяли нашу волшебную музыкальную тему и грубо воткнули букву „Р“ в supercalafajalistickespeealadojus».

	Supercalafajalistickespeealadojus
	Припев из песни Паркер и Юнга (время 2:02—2:22) в исполнении Alan Holmes & his New Tones
	Supercalifragilisticexpialidocious
	Начало песни братьев Шерман из фильма «Мэри Поппинс» в исполнении Джули Эндрюс
Помощь по воспроизведению

В 1965 году компания Life Music подала в суд на Broadcast Music (англ.), организацию, наблюдающую за исполнением авторских прав, требуя взыскать с неё 12 млн долларов. Хотя обычно слова не могут быть объектом американского авторского права, так как не проходят порог оригинальности, но в данном случае слово было столь длинным и сложным, что могло быть сочтено объектом авторского права. Ответчик отрицал, что песня Паркер и Юнга как-то использовалась в создании «Supercalifragilisticexpialidocious». Свидетели, приведённые ответчиком, показали, что слышали вариации слова supercali… задолго до 1951 года.

Судья Уилфред Фейнберг (англ.) посчитал, что нарушения авторских прав не было. Он отметил, что, с его точки зрения, между музыкой двух песен не было заметного сходства. Судья счёл, что слово supercali… было распространено задолго до песни Паркер и Юнга.

В статье 1972 года американский этимолог Питер Тамони (англ.) утверждал, что нашёл слово supercali… в одном из юмористических журналов Сиракузского университета 1930-х годов. Однако когда в 2002 году издание Straight Dope (англ.) провело поиск слова supercali… в The Orange Peel, единственном юмористическом журнале Сиракузского университета 1930-х, поиск не привёл ни к каким результатам.

Слово supercalifragilisticexpialidocious

Оксфордский словарь английского языка определяет supercali… как «бессмысленное слово, используемое, в основном детьми, ныне широко употребляемое для выражения восхищения — фантастический, невероятный». В словаре сленга Эрика Партриджа (англ.) про supercali… отмечается, что оно «используется в различных контекстах в различных смыслах детьми, восхищёнными длиной слова».

Филолог Ричард Ледерер (англ.), автор популярных книг о словах, полагает, что слово supercali… не является полностью бессмысленным. Так, super- по-английски означает «сверху», -cali- Ледерер возводит к греческому слову καλός (прекрасный), -fragilistic- читает как fragile (хрупкий), -expiali- — как expiable (искупимый). -docious Ледерер понимает как educable (обучаемый). Целиком слово supercali… Ледерер читает как «искупает сильную и хрупкую красоту высокой обучаемостью».

Переводчик Дмитрий Ермолович отмечает, что в слове supercali… использованы существующие в английском языке аффиксы — super-, -ist, -ic, ex-. По суффиксу -cious и по функции supercali… в предложении Ермолович определяет, что supercali… является прилагательным. По мнению Ермоловича, целью авторов было создать «самое длинное, самое книжное и самое непонятное слово, применимое к наиболее замысловатым ситуациям», так как дети не знают сложных длинных слов, но пытаются их повторять, желая произвести впечатление на окружающих. Смысл слова supercali… — характеристика чего-то «грандиозного, великолепного, экстраординарного». Ермолович отмечает, что кроме supercali… в фильм введены и другие сложные «книжные» термины — forbearance (воздержанность), foreclosure (потеря права выкупа заложенного имущества), chattels (движимость) и др.

Переводы песни

Перевод на русский язык

На русский язык песня была переведена компанией Видеосервис для русского издания фильма «Мэри Поппинс», выпущенного в 2006 году. Песню исполнила Ирина Линдт, дублировавшая Мэри Поппинс.

Лингвист и переводчик Дмитрий Ермолович низко оценил версию Видеосервиса. По его мнению, простая транскрипция слова supercali… была неудачным решением, так как в русском языке слово, заканчивающееся на -дошес, не воспринимается как прилагательное (по словам переводчика Алексея Иващенко, на транскрипции настаивала сама корпорация «Дисней»). Ермолович предлагает перевод «суперархиэкстраультрамегаграндиозно». Впрочем, и это не прилагательное, а наречие.

В других произведениях

• В номере Continental Cabaret («Шоу Бенни Хилла», выпуск от 26 января 1977 года) персонаж Бенни Хилла, музыкант, говорит певице Диане Дарви: «You know what you are? You are supercalifragilisticexpialidocious!» (слово было произнесено с акцентом).

Литература

• Peter Tamony More on Supercalifragilisticexpialidocious (англ.) // American Speech. — Duke University Press, 1972. — Vol. 47, no. 3/4. — P. 307—308.

См. также

• Prisencolinensinainciusol

Ссылки

• [www.niehs.nih.gov/kids/lyrics/supercal.htm Supercalifragilisticexpialidocious] (англ.). Национальный институт здравоохранения США. — Слова и песня в MIDI. [www.webcitation.org/66ofxtexI Архивировано из первоисточника 10 апреля 2012].

• [a-ivashchenko.livejournal.com/28263.html Заметка А. Иващенко о переводе этого слова на русский]

Отрывок, характеризующий Supercalifragilisticexpialidocious

– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.