Даурский ёж

</td>

   </tr>

Даурский ёж
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Хордовые Класс: Млекопитающие Отряд: Erinaceomorpha Семейство: Ежовые Род: Mesechinus Ognev, 1951 Вид: Даурский ёж
Латинское название
Mesechinus dauuricus (Sundevall, 1842)
Синонимы
Erinaceus dauuricus
Ареал

Охранный статус Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/40612 40612]

Красная книга России статус не определён

[www.sevin.ru/redbooksevin/content/361.html Информация о виде Даурский ёж] на сайте ИПЭЭ РАН

Дау́рский ёж (лат. Mesechinus dauuricus) — млекопитающее семейства ежовых.

Внешний вид

Этот ёж небольшого размера с короткими иглами, окрас которых варьирует от светло-песочного до тёмно-бурого; окрас грубого меха на брюшке — от серого до тёмно-бурого. Верхняя часть головы соломенно-белёсая. Размер небольшой: длина тела 19,5—29 см, хвоста — 25—37 мм, масса тела в зависимости от времени года — 600—1400 г. Голова конусообразная, морда умеренно вытянутая. Уши небольшие, 29—34 мм. На голове, в отличие от обыкновенных ежей, нет полоски голой кожи. Он менее колюч, чем обычный ёж, так как его иглы направлены назад. Поверхность игл покрыта продольными бороздками.

Распространение

Область распространения даурского ежа охватывает степную, лесостепную и частично южнотаёжную зоны Забайкалья и юго-восток Забайкальского края и прилегающие территории северо-восточной Монголии и Северного Китая. Севернее встречается спорадически, проникая по долинам рек. Обитание ежа установлено в долинах рек Ингоды, Читы и Шилки; на западе встречается до верхнего течения р. Джида. С востока область распространения ограничена горными лесами Борщовочного и Нерчинского хребтов; самые восточные находки отмечены у пос. Нерчинский Завод и с. Аргунское. По-видимому, идёт постепенное расселение даурских ежей на север вдоль транспортных магистралей и по окультуренным ландшафтам.

Образ жизни и питание

Распространённые местообитания даурских ежей — все типы степей, сосновые боры, ерники, агроценозы, окрестности и окраины населённых пунктов. В южнотаёжной зоне ёж обитает на остепнённых участках, в сухих сосновых, лиственничных, березовых и смешанных лесах. Избегает участков степей с густой, плотной травой. Любит местности с сочетанием хороших защитных и кормовых условий — склоны сопок с зарослями караганы, миндаля и кизильника, изрезанные оврагами. Ведёт одиночный оседлый сумеречный образ жизни. Площадь кормового участка в зависимости от пола и возраста ежа колеблется от 90 до 420 га (что заметно превосходит размеры индивидуальных участков обыкновенных ежей). Постоянных убежищ даурский ёж не имеет; самцы устраивают днёвки на поверхности земли, самки — в укрытиях. Днём бывает активен в пасмурную погоду.

В питании преобладают жуки (жужелицы, пластинчатоусые, чёрнотелки); часто встречаются прямокрылые. Кроме того, даурский ёж поедает мелких млекопитающих (хомячки, пищухи), яйца и птенцов, змей (полоз), лягушек, монгольских жаб, ягоды (шиповник, кизильник), падаль.

К концу осени ежи сильно жиреют. В спячку залегают: самцы — во второй — третьей декаде августа, самки и годовалые ежи — в середине сентября, сеголетки — в конце сентября — начале октября. Продолжительность спячки 200—245 дней. За время спячки ежи теряют более 30 % веса. Массовый выход из спячки происходит в конце апреля.

Размножение

Гон у ежей начинается через 10—15 дней после пробуждения, обычно в середине мая. Перед родами самка роет нору или чистит и расширяет норы сусликов, пищух и полёвок. Длина выводковой норы 50—120 см, ширина 11—19 см, высота 7—12 см; гнездовая камера расположена на глубине 13—30 см. В конце июня, после 37—40 дней беременности появляются детёныши (1—8). Растут ежата быстро и уже в начале августа выводки распадаются и молодые ежи переходят к самостоятельной жизни. Самцы достигают половой зрелости в возрасте 10—11 месяцев, но из-за конкуренции с более старыми самцами принимать участие в размножении начинают, как правило, не раньше 22 месяцев. Продолжительность жизни 4—6 лет, в неволе до 7—8 лет.

Статус популяции

Ощутимое сокращение популяции даурских ежей произошло в начале 1960-х гг. в результате масштабного применения ядохимикатов для уничтожения тарбагана и других грызунов — переносчиков чумы. Современная численность ежа в Юго-Восточном Забайкалье примерно оценивается в 550—650 тысяч голов. В степной зоне Забайкальского края плотность отдельных популяций перед началом размножения достигает 1—1,5 особи на 10 га, а средняя плотность заметно выше, чем в прилежащих районах Монголии. Плотность расселения повышается вблизи животноводческих стоянок и населённых пунктов. Это связано с тем, что рядом с человеческим жильем гораздо меньше хищников и реже проявляются намного наиболее опасные для ежей антропогенные факторы (пожары, использование ядохимикатов и проведение сенокосов). В то же время, такие места предоставляют достаточное количество кормов и убежищ.

Из антропогенных ограничивающих факторов для даурского ежа наиболее существенны: лесные и степные пожары, применение ядохимикатов, уборочные сельхозработы и беспривязное содержание собак. Менее значимы: гибель ежей на дорогах и под копытами крупного рогатого скота, отлов и содержание в неволе. Однако в настоящее время решающее значение для численности популяции имеет численность хищников: волка, лисицы, корсака, степного хорька, филина, мохноногого курганника и степного орла. Основными пищевыми конкурентами даурского ежа являются барсук и енотовидная собака. Барсук, кроме того, основной природный враг ежей, поскольку он может доставать их из нор. Поскольку в Забайкалье в 1970-е — первую половину 1990-х гг. численность большинства хищников резко сократилась, средняя плотность популяции даурского ежа здесь выше, чем в сопредельных районах Монголии.

Ссылки

• [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?Mammals/4.html Позвоночные животные России: Ёж даурский]
• [www.nature.chita.ru/Animals/Mammals/mesechinus_dauricus.htm Фотографии даурского ежа на сайте «Забайкалье в фотографиях»]

Отрывок, характеризующий Даурский ёж

Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.