Куртене, Агнес де

Агнес де Куртене<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Расторжение брака Амори I и Агнес</td></tr>
Королева-консорт Иерусалима
1162 — 1163
Рождение:	1136(1136)
Смерть:	1184(1184)
Отец:	Жослен де Куртене
Мать:	Беатрис, дочь армянского царя Константина I
Супруг:	Рейнальд Марашский Гуго д’Ибелин? Амори I Иерусалимский Гуго д’Ибелин Реджинальд де Гранье
Дети:	Сибилла Иерусалимская Балдуин IV Иерусалимский Агнес Сидонская? Юфимия Сидонская?

Агнес де Куртене (ок. 1136—ок. 1184) — дочь Жослена II, графа Эдессы и его жены Беатрис. Известна как мать короля Балдуина IV Иерусалимского и королевы Сибиллы Иерусалимской.

Происхождение

Дом Куртене правил графством Эдесса. В 1118 году Жослен де Куртене получил эту землю от короля Балдуина II Иерусалимского. Его сын, Жослен II, защищал графство от сарацин до 1144 года. Агнес выросла в Эдессе и жила там до захвата города Имад ад-Дином Занги.

Первый брак

Первым мужем Агнес был Рейнальд Марашский. Брак был бездетным. Рейнальд погиб в 1149 году в сражении при Инабе с армией Имад ад-Дина Занги. На следующий год Мараш был захвачен турками, а отец Агнес ослеплён и уведён в плен в Алеппо. Узнав об этом, Агнес продала оставшиеся земли Византии, так как всё равно не могла их удержать, и уехала в Антиохию.

Помолвка с Гуго д’Ибелином

Возможно, Агнес была обручена или даже обвенчана с Гуго д’Ибелином. Но вскоре он был взят в плен турками.

Брак с Амори I

В 1157 году Агнес вышла замуж за Амори I, графа Яффы и Аскалона, брата короля Балдуина III Иерусалимского. Агнес родила Амори троих детей: Сибиллу, Балдуина и Аликс, умершую в раннем детстве. В этот период Агнес и Амори жили в Иерусалиме, которым управляла как регент королева-мать Мелисенда Иерусалимская, в то время как король Балдуин III был на войне. Мелисенда умерла в 1161 году. В 1162 году умер Балдуин III, и Амори стал королём Иерусалимского королевства.

Высокий Совет Иерусалима отказался утверждать Амори королём до тех пор, пока он не аннулирует свой брак с Агнес. Вероятно, это было вызвано тем, что Агнес не имела достаточного политического влияния для того, чтобы быть королевой. Графство Эдесса было захвачено врагами, и её семья не имела значительных владений. Амори согласился с этими требованиями, но с условием, что дети (Сибилла и Балдуин) сохранят свои права, в том числе право наследовать престол. Кроме этого за Агнес остался титул графини и часть дохода с Яффы и Аскалона. Брак был расторгнут по формальной причине близкого родства — у Агнес и Амори был общий предок Ги де Монлери.

Брак с Гуго д’Ибелином

Несмотря на сохранение титула и части дохода, Агнес потеряла влияние при дворе. Её дети воспитывались без её участия. Балдуина воспитывал при дворе короля Вильгельм Тирский, а Сибиллу её родственница Иовета Вифанская в монастыре Св. Лазаря в Вифании. В 1167 году Амори взял в жёны Марию Комнину, внучатую племянницу византийского императора Мануила Комнина. Этот брак был призван укрепить союз с Византией. Вскоре после развода, в 1163 году, Агнес вышла замуж за Гуго д’Ибелина. Их брак длился шесть лет, до смерти Гуго д’Ибелина, который скончался в 1169 году во время паломничества в Сантьяго-де-Компостела.

Брак с Рено Сидонским

В 1170 году Агнес вышла замуж за Рено Сидонского. Это брак продлился до самой её смерти в 1184 году.

В 1174 году умер король Амори I, и престол унаследовал сын Агнес Балдуин IV Иерусалимский, который в то время уже был болен проказой. Первым регентом при нём был Миль де Планси, но вскоре он был вытеснен Раймундом III. Раймунда поддерживал муж Агнес, Рено Сидонский, и семья предыдущего мужа — Ибелины. Таким образом, Агнес снова оказалась при дворе, рядом со своим сыном, с которым была разлучена. Впоследствии она сопровождала его в Высоком Совете и даже в военных походах, даже после того как он стал слеп и немощен из-за проказы.

Вдовствующая королева Мария Комнина, потеряла влияние при дворе и уехала в Наблус. Мария хотела, чтобы трон наследовала её дочь Изабелла, и по этой причине не ладила с Агнес. Сибилла, наоборот, вернулась ко двору, как только достигла возраста, позволявшего вступление в брак. В 1176 году Балдуин выдал её замуж за Вильгельма Монферратского.

Литература

• Bernard Hamilton, «Women in the Crusader States: The Queens of Jerusalem», in Medieval Women, edited by Derek Baker. Ecclesiastical History Society, 1978
• Bernard Hamilton, The Leper King and his Heirs: Baldwin IV and the Crusader Kingdom of Jerusalem. Cambridge University Press, 2000.
• Hans Eberhard Mayer, «The Beginnings of King Amalric of Jerusalem», in B. Z. Kedar (ed.), The Horns of Hattin, Jerusalem, 1992, pp. 121–35.
• Marie-Adélaïde Nielen (ed.), Lignages d’Outremer. Paris, 2003.
• William of Tyre, A History of Deeds Done Beyond the Sea. E. A. Babcock and A. C. Krey, trans. Columbia University Press, 1943.
• en:Reinhold Röhricht (ed.), Regesta Regni Hierosolymitani MXCVII-MCCXCI, and Additamentum, Berlin, 1893—1904.
• Steven Runciman, A History of the Crusades, vol. II: The Kingdom of Jerusalem. Cambridge University Press, 1952.

Отрывок, характеризующий Куртене, Агнес де

Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.