Балдуин II Иерусалимский

Балдуин II Иерусалимский Baudouin II de Jérusalem<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Граф Эдессы
1100 — 1118
Предшественник:	Балдуин I
Преемник:	Жослен I
Король Иерусалима
14 апреля 1118 — 21 августа 1131
Коронация:	14 апреля 1118, Вифлеем
Предшественник:	Балдуин I
Преемник:	Мелисенда и Фульк
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	ок. 1058
Смерть:	21 августа 1131(1131-08-21) Иерусалим
Место погребения:	Храм Гроба Господня, Иерусалим
Отец:	Гуго де Ретель
Мать:	Мелисанда де Монлери
Супруга:	Морфия Мелитенская
Дети:	дочери: Мелисенда, Алиса, Годерна и Иовета

Бодуэн II де Бур (фр. Baudouin du Bourg; ок. 1058 — 21 августа 1131, Иерусалим) — граф Эдессы в 1100—1118 годах, король Иерусалима с 1118 года. Сын Гуго, графа Ретельского, и Мелисенды де Монлери. Хроники называют Балдуина родственником Эсташа Булонского, Готфрида Бульонского и Балдуина Булонского, однако документальное подтверждение их родства не было обнаружено. В 1096 году присоединился к Первому крестовому походу и отправился на Восток.

Граф Эдессы

Первым графом Эдессы — новообразованного христианского государства на Востоке — стал Балдуин Булонский, один из главных участников 1-го крестового похода. Во время его правления Балдуин де Бург состоял на службе у князя Антиохии Боэмунда Тарентского, а когда Боэмунд в 1100 году попал в плен к сельджукам, был назначен регентом княжества и правил совместно с племянником князя Танкредом Тарентским.

В том же 1100 году умер другой выдающийся крестоносец, Готфрид Бульонский, некоронованный правитель Иерусалимского королевства, после чего королём был избран Балдуин Булонский. Отбыв в Иерусалим, Балдуин передал власть в графстве Эдесском Балдуину де Бургу. Чтобы укрепить своё положение в регионе Балдуин де Бург взял в жены Морфию, дочь армянского князя Гавриила, правителя Княжества Мелитены.

В 1104 году Эдесса была атакована армией эмира Мосула Джекермиша и правителя Мардина Сукмана ибн Артука. Призвав на помощь крестоносцев Антиохии и Галилеи, Балдуин сразился с сельджуками у Харрана, но потерпел сокрушительное поражение. Армия крестоносцев была разбита, а сам Балдуин попал в плен и был брошен в темницу Мосула. На время его отсутствия регентом графства стал Танкред Тарентский. Танкред и Боэмунд — поскольку борьба за власть в стане предводителей крестоносцев никогда не прекращалась — не стали договариваться с сельджуками об освобождении Балдуина и предпочли выкупить лишь своих собственных вассалов. Балдуин провел в плену четыре года и был освобожден лишь благодаря стараниям Жослена де Куртене, своего двоюродного брата по матери, который заплатил за своего сюзерена выкуп в 60 000 динаров.

Вернувшись в 1108 году в Эдессу, Балдуин обнаружил, что Танкред Тарентский прочно укрепился в графстве и не собирается возвращать ему бразды правления. Чтобы сместить Танкреда, Балдуину пришлось обратиться за помощью к Византии и даже заключить временный союз с сельджуками.

Король Иерусалима

В 1118 году, после смерти Балдуина Булонского, корона Иерусалима должна была по закону наследования отойти его старшему брату, Эсташу III. Однако Эсташ находился во Франции — слишком далеко от Святого города — и потому Жослен де Куртене настоял на том, чтобы новым королём был избран Балдуин де Бург. Коронация Балдуина состоялась на Пасху в воскресенье 14 апреля 1118 года в базилике Рождества в Вифлееме.

Вскоре королевство подверглось двойной атаке мусульман. Со стороны Сирии на него напали сельджуки, а со стороны Египта — Фатимиды. Однако Балдуину удалось без боя оттеснить мусульман со своей территории.

В 1119 году мусульмане снова пошли в наступление, на этот раз нарушив границы княжества Антиохии. Балдуин выдвинулся с подкреплением на север, однако регент Антиохии Рожер Салернский не стал дожидаться помощи и направил войска навстречу мусульманам. В результате его армия была разбита воинами эмира Алеппо Иль-Гази, а сам Рожер во время битвы на Кровавом поле был убит ударом меча в лицо. Балдуин II опередил Иль-Гази и первым пришел в Антиохию, а летом того же года при помощи графа Триполи Понса, заставил мусульман отступить.

К тому времени в королевстве появилось два первых военных ордена. В 1113 году был основан орден госпитальеров — религиозное братство, первоначально призванное оказывать помощь бедным и больным паломникам при госпитале Св. Иоанна Милостивого в Иерусалиме. В 1118 году был основан орден тамплиеров, а через два года орден госпитальеров был реорганизован и превратился в военно-монашеский орден. 16 января 1120 году Балдуин и патриарх Иерусалима созвали совет в Наблусе, на котором были утверждены первые письменные законы королевства.

В 1122 году Жослен де Куртене, который после воцарения Балдуина в Иерусалиме остался править в Эдессе, попал в плен к сельджукам. Чтобы обеспечить безопасность Эдессы, Балдуин выдвинулся на север, но, пока объезжал границы графства, тоже был пленен. Регентом Иерусалима на время отсутствия короля был назначен Эсташ Гранье, который 29 мая 1123 года умело отразил нападение Фатимидов. В 1124 году Балдуин был освобожден.

В 1125 году объединенная армия Иерусалима, Триполи и Эдессы дала сельджукам бой в окрестностях Азаза, города на севере Сирии. Несмотря на то, что армия Бурзуки, правителя Мосула, намного превосходила их по численности, крестоносцы одержали победу, благодаря чему христианским государствам удалось частично восстановить влияние в регионе, утраченное в 1119 году.

В 1128 году Алеппо и Мосул объединились под властью эмира Занги. Понимая, что теперь покорить эти города стало невозможно, Балдуин в 1129 году призвал под свои знамена тамплиеров и пошел на Дамаск, однако попытка взять город провалилась.

Преемники

Морфия Мелитенская, которая около 1101 года стала супругой Балдуина, не смогла родить ему сына. Она произвела на свет четырех дочерей:

• Мелисенда (1101—1161), королева Иерусалима с 1131 года
• Алиса (около 1110 — ?), в 1126 году была выдана замуж за Боэмунда II, князя Антиохии
• Годерна, в 1131 году была выдана замуж за Раймунда II, графа Триполи
• Иовета, приняла постриг

В 1129 году Балдуину пришлось объявить преемницей старшую дочь Мелисенду. Чтобы укрепить её положение на престоле, Балдуин дал ей в мужья одного из могущественных дворян-крестоносцев — опытного полководца графа Фулька Анжуйского, овдовевшего в 1126 году. Дочерей Алису и Годерну Балдуин выдал замуж за правителей Антиохии и Триполи — князя Боэмунда II и графа Раймунда II.

В 1131 году Балдуин заболел и в 21 августа того же года скончался. Его тело было погребено в храме Гроба Господня в Иерусалиме.

Отрывок, характеризующий Балдуин II Иерусалимский

– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.