Конрад IV

Конрад IV Гогенштауфен нем. Konrad IV von Hohenstaufen<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
король Иерусалима
25 апреля 1228 — 21 мая 1254
(под именем Конрад II)
Предшественник:	Иоланта Иерусалимская
Преемник:	Конрадин
король Германии
февраль 1237 — 21 мая 1254
Предшественник:	Фридрих II
Преемник:	Вильгельм Голландский
король Сицилии
13 декабря 1250 — 21 мая 1254
(под именем Конрад I)
Предшественник:	Федериго I
Преемник:	Конрад II
герцог Швабии
1235 — 21 мая 1254
(под именем Конрад III)
Предшественник:	Генрих II
Преемник:	Конрадин
Рождение:	25 апреля 1228(1228-04-25) Андрия, Апулия, Италия
Смерть:	21 мая 1254(1254-05-21) (26 лет) ок. Лавелло, Базиликата, Италия
Место погребения:	Кафедральный собор Мессины
Род:	Гогенштауфены
Отец:	Фридрих II
Мать:	Иоланта Иерусалимская
Супруга:	Елизавета фон Виттельсбах
Дети:	сын: Конрадин

Ко́нрад IV Гогенштауфен (нем. Konrad IV von Hohenstaufen; 25 апреля 1228, Андрия, Апулия, Италия — 21 мая 1254, ок. Лавелло, Базиликата, Италия) — король Германии (с 1237 года; самостоятельно — с 1250 года), Король Иерусалима (с 1228 года), король Сицилии (с 1250 года), герцог Швабии (с 1235 года).

Конрад был единственным сыном императора Священной Римской империи Фридриха II Гогенштауфена и его второй жены Иоланты (Изабеллы) Иерусалимской, которая умерла при его рождении; от неё Конрад унаследовал право на трон Иерусалима.

Биография

После низложения старшего брата Генриха был избран и коронован римским королём (1237); управлял в отсутствие отца Германией. С 1240 года Конрад активно начал вмешиваться в имперскую политику и агитировать князей в поддержкe своего отца. Когда Иннокентий IV, на Лионском соборе в 1245 году, объявил Фридриха низложенным, Конрад боролся с ландграфом тюрингенским Генрихом Распе, которого сторонники последнего провозгласили императором.

Генрих разбил Конрада IV в 1246 году под Франкфуртом, но заболел при осаде Ульма и умер 16 февраля 1247 года. Тогда Конраду IV пришлось бороться с выбранным на его место Вильгельмом Голландским, который после смерти Фридриха II, разбил Конрада IV в битве при Оппенгейме в 1251 году.

В начале 1252 года Конрад IV явился в Италию, подчинил Капую, взял и сурово наказал Неаполь (1253) и утвердился на юге полуострова. Папа Иннокентий IV воздвиг против него формальное обвинение в ереси и отлучил его от церкви.

В подготовке к походу в Верхнюю Италию Конрад IV умер от малярии в военном лагере около Лавелло 21 мая 1254 года.

Сердце и его внутренности похоронили в Мельфи. Тело Конрада было отвезено в кафедральный собор Мессины, но молния ударила в собор, и установленное для прощания тело короля сгорело ещё перед захоронением.

Семья

Жена и дети

1 сентября 1246 года Конрад IV женился на своей четвероюродной сестре — Елизавете Баварской (1227 — 9 октября 1273). Она была дочерью пфальцграфа и герцога Баварского Оттона II Сиятельного (7 апреля 1206 — 29 ноября 1253) и Агнессы (1201—1267) — двоюродной тётки императора Фридриха II.

Позже Елизавета вышла замуж за Мейнхарда II (1238 — 1 декабря 1295), графа Горицы (1257—1271), графа Тироля (с 1257 года), герцога Каринтии и Крайны (c 1286 года).

От этого брака родился единственный ребёнок — сын, вошедший в историю под именем Конрадина (25 марта 1252 — 29 октября 1268), король Иерусалима (как Конрад III) (1254—1268), король Сицилии (как Конрад II) (1254—1258), герцог Швабии (как Конрад IV) (1254—1268).

Предки

Конрад IV — предки

Фридрих II Одноглазый Швабский               Фридрих I Барбаросса                       Юдита Баварская               Генрих VI                             Рено III Бургундский               Беатриса Бургундская                       Агата Лотарингская               Фридрих II                                   Рожер I Сицилийский               Рожер II Сицилийский                       Аделаида Савонская               Констанция Сицилийская                             Итье Ретельский               Беатриса Ретельская                       Беатриса Намюрская               Конрад IV                                         Готье II де Бриенн               Эрард II де Бриенн                       Адель де Суассон               Жан де Бриенн                             Амадей де Монфокон               Агнесса де Монфокон                       Беатриса де Грансон-Жуанвиль               Иоланта Иерусалимская                                   Вильгельм V Старый Монферратский               Конрад Монферратский                       Ютта Австрийская               Мария Иерусалимская                             Амори I Иерусалимский               Изабелла Иерусалимская                       Мария Комнина             </center>

Предшественник  Фридрих II	король Германии  1237—1254	Преемник Вильгельм Голландский
	король Сицилии  1250—1254	Преемник Конрадин
Предшественники  Фридрих Иоланта	король Иерусалима  1228—1254

Отрывок, характеризующий Конрад IV

– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.