Гориция
Город
Гориция
Gorizia
Показать/скрыть карты
|
Гори́ция (итал. Gorizia, вен. Gorizsia, словен. Gorica, фриульск. Gurize, нем. Görz) — город и коммуна в итальянском регионе Фриули-Венеция-Джулия на границе со Словенией, административный центр одноимённой провинции.
Город расположен на правом берегу реки Изонцо. Ему покровительствуют святые Эрмакора (Ermacora) и Фортунато (Fortunato). Праздник города 12 июля. Название происходит от словенского слова Gorica — «небольшая гора».
Содержание
История
Впервые Гориция упоминается в документе, датируемым 28 апреля 1001 года, в котором император Священной Римской империи Оттон III передаёт замок Гёрц и прилегающую деревню Аквилейскому патриарху Иоанну II и фриульскому графу Верихену Эппенштейну (Verihen Eppenstein). В документе буквально говорится: «Деревня, которая на языке славян называется Горица» («Villa quae Sclavorum lingua vocatur Goriza»).
В результате династического брака в 1075 году город перешёл к графам Пустераль-Лурнам из Подравской марки, род которых с тех пор получил название Горицкой династии (будущие графы Тироля и герцоги Каринтии). Сама Гориция стала резиденцией и центром их владений. Эта династия правила здесь до 1500 года, когда город вошёл в империю Габсбургов.
В начале XIX века Наполеон отторг Горицию у Габсбургов и включил её в состав Иллирийских провинций Франции. По окончании наполеоновских войн Гориция вошла в состав Австрийского Приморья, а с 1861 года была выделена в графство Горица и Градишка. С тех пор город служил летним прибежищем венской аристократии, которая прозвала её «австрийской Ниццей». В Гориции доживал свои дни Карл Х, последний французский король из династии Бурбонов.
Драматичной была история города в XX веке. Во время Первой мировой войны он оказался в центре нескольких сражений при Изонцо. В 1916 году сильно повреждённая в боях Гориция была занята итальянскими войсками.
При разделе Юлийской Крайны после Второй мировой войны (в 1947 году) восточная часть города была передана Югославии и в настоящее время является словенским городом Нова-Горица.
Достопримечательности
Из памятников старины в Горице после разрушения в Первую мировую войну была восстановлена соборная церковь, преимущественно XIV века, в которую после роспуска Аквилейского патриархата были перенесены его реликвии. Над городом высится крепость с частями разного времени постройки, начиная с XIII века. Палатинская капелла св. Варфоломея украшена полотнами и фресками венецианской школы. Церковь иезуитов выдержана в стиле барокко. Сохранились и дворцы австрийских аристократов.
Вид на крепость из города | Вид из крепости на город | Костёл св. Игнатия |
Известные люди, связанные с городом
- Асколи, Грациадио, итальянский лингвист
- Базалья, Франко, итальянский психолог и психиатр
- Видоц, Паоло, итальянский спортсмен
- Грегор, Нора, австрийская актриса немого кино
- Грегорчич, Симон, словенский священник, поэт
- Добльхофф-Дир, Антон фон, австрийский политик
- Карл X (король Франции)
- Маттиоли, Пьетро Андреа, итальянский ботаник и врач
- Машера, Сергей, словенский военный моряк
- Микельштедтер, Карло, итальянский писатель и философ
- Музич, Зоран, словенский живописец и график
- Петросян, Геворг, итальянский спортсмен армянского происхождения
- Рея, Эдоардо, итальянский спортсмен, тренер
- Руббиа, Карло, итальянский физик, лауреат Нобелевской премии
- Фабиани, Макс, итальянский и австрийский архитектор, градостроитель
- Шерцер, Карл фон, австрийский дипломат и путешественник
См. также
Напишите отзыв о статье "Гориция"
Ссылки
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Гориция
Отрывок, характеризующий Гориция
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.