Адрианов, Владимир Николаевич

Владимир Николаевич Адрианов
Место смерти:	Осташков, РСФСР
Научная сфера:	военная картография
Альма-матер:	Военно-топографическое училище

Адриа́нов Влади́мир Никола́евич (22 февраля 1875, Санкт-Петербург, Российская империя — 24 августа 1938, Осташков, РСФСР) — русский военный картограф, конструктор компасов, художник, автор рисунка герба СССР.

Биография

Родился 22 февраля 1875 года в Санкт-Петербурге. Окончил кадетский корпус и военно-топографическое училище. Подполковник (5 октября 1916 г.) Корпуса Военных Топографов.

В 1896—1897 годах был прикомандирован к лейб-гвардии Московскому полку. В 1897—1900 годах — на съёмке Северо-Западного пограничного пространства. В 1900—1905 годах — на съёмке С.-Петербургской губернии и Финляндии.

С 4 января 1905 года по 1918 год — производитель картографических работ Военно-топографического отдела Главного Управления Генштаба (в 1910 г. командирован в крепость Кронштадт для производства тригонометриченских работ).

В 1907 году сконструировал первый российский войсковой компас с фосфоресцирующей подсветкой — компас Адрианова, и артиллерийский прицел. До 1970 годов светящийся люминофор на стрелках использовался из радиоактивных материалов и небезопасен в использовании..

Преподавал в училищах и интернатах Санкт-Петербурга. Являлся редактором-издателем «Топографического и геодезического журнала. Общественно-литературного журнала». Этот двухнедельный журнал, издававшийся с 1910 года по январь 1913 года под редакцией В. Н. Адрианова и капитана В. А. Четыркина, кроме научных и технических статей и очерков из производственной жизни топографов, помещал информацию о всем, что имело отношение к картоиздательству, в частности о развитии авиации в связи с первыми опытами по аэросъёмке. С 1911 — действительный член Русского географического общества.

Участвовал в оформлении карты Бородинского поля к 100-летнему юбилею Отечественной войны 1812 г., ставшей картографическим произведением искусства.

С 1 июня 1918 по 1921 год — начальник отделения, а затем начальник части по изданию карт картографического отдела Корпуса Военных Топографов. В 1921 году уволен из рядов РККА.

В 1922—1929 годах — в картографическом отделе Высшего Геодезического Управления (ВГУ), автор условных знаков для первых карт ВГУ в метрической системе.

В 1920 году работал в Московском межевом институте. С 1922 года — руководитель художественно-репродукционного отдела Гознака, возглавлял редакционный совет и осуществлял картографическое редактирование первого атласа СССР. Автор герба СССР (1923), рисунков первого советского червонца, транспортного сертификата, кредитного рубля, облигации Государственного займа первой пятилетки. Один из авторов первого «Атласа СССР» (1928 г.), составил и оформил карту Таджикской ССР в масштабе 1:750000 без «белых пятен» на Памире.

С июня 1933 года по январь 1934 года — начальник картбюро в составе Таджикско-Памирской экспедиции. В 1937 году являлся художественным редактором 1-го тома Большого Советского атласа мира.

В 1928 году оформлял «Атлас СССР», в 1934 году изготовил фирменный знак «Большого советского атласа мира», создал ряд новых картографических шрифтов.

С 1935 года жил в Осташкове. Умер 24 августа 1938 года, похоронен в Осташкове (могила в сквере у современной гостиницы «Селигер» не сохранилась). Одна из улиц в г. Осташков названа именем Адрианова.

Памятные места

• В Осташкове есть переулок Адрианова (бывший Музейный). Переименован 14 сентября 1979 г., установлена мемориальная доска.

Литература

• Егоров Н. И. Фонд картографа В. Н. Адрианова //Советские архивы. 1976. N5;
• Власов А. Д. К вопросу о создании герба СССР //Музейное дело в СССР: Сб. науч. тр. М., 1979;
• Власов А. Д. Первый советский червонец // Филателия СССР. 1979. N2;
• Адрианов И. В. Картографическая деятельность и труды В. Н. Адрианова // Известия вузов. Геодезия и аэрофотосъёмка. — 1980. -№ 2. -с.104-116.
• Григорьев В. С. Адрианов И. В. Автор герба СССР — картограф-художник //Известия вузов. Геодезия и аэрофотосъёмка. — 1984. -№ 1. -с.126-135.
• Сергеев С. В., Долгов Е. И. «Военные топографы Русской армии». М.:2001 г. С. 12- 13 ISBN 5-8443-0006-8

Ссылки

• www.miigaik.ru/giok.miigaik.ru/istorija/index.html
• aserga.narod.ru/seliger/sg-ostash.htm
• region.library.tver.ru/cgi-bin/fulltext_opac.cgi?show_article=2972
• ostashkov.codis.ru/ivaul.htm

Отрывок, характеризующий Адрианов, Владимир Николаевич

– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.