Алая пиранга (лат. Piranga rubra) — вид птиц семейства кардиналовых. Род Пиранги[en] (лат. Piranga). Занесена в Красную книгу МСОП как вид, вызывающий наименьшие опасения (LC)[1]. Ранее вид относился к семейству танагровых, как и другие представители этого рода.
Распространена на территории Гватемалы, Гондураса, Коста-Рики, Мексики, Никарагуа, Панамы, Сальвадора и США.
Размер птицы составляет 17 см в длину. Вес — 29 грамм. Оперение тела у самцов ярко-алое. Самки имеют оливковый верх, оранжевый низ и оливково-коричневые крылья и хвост.
Природным ареалом алой пиранги являются леса, особенно дубравы. Питаются насекомыми в кронах деревьев или ловят их в полёте. Предпочитают ос и пчёл. Также едят ягоды, отдавая предпочтение Cymbopetalum mayanum[en] (Annonaceae). В зимний период бывает прилетают за пищей в городские парки. Гнездо строят в форме чаши на горизонтальной ветке дерева.
Напишите отзыв о статье "Алая пиранга"
Примечания
- ↑ [www.iucnredlist.org/details/{{{1}}}/0 Алая пиранга]: информация на сайте Красной книги МСОП (англ.)
Ссылки
- [www.flmnh.ufl.edu/index.php/download_file/view/1364/724/ Пение алой пиранги на сайте Florida Museum of Natural History]
Отрывок, характеризующий Алая пиранга
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
