Алмазов, Борис Николаевич

Борис Николаевич Алмазов
Псевдонимы:	Эраст Благонравов, Б. Адамантов и др.
Гражданство:	Российская империя
Род деятельности:	поэт, прозаик, переводчик, литературный критик
Язык произведений:	русский
[az.lib.ru/a/almazow_b_n/ Произведения на сайте Lib.ru]

Борис Николаевич Алмазов (27 октября [8 ноября] 1827, Вязьма — 3 [15] апреля 1876, Москва) — русский поэт-пародист, переводчик, литературный критик, прозаик.

Биография

Происходил из старой дворянской семьи Алмазовых, относящейся к высшей московской знати. Сын отставного штабс-капитана Николая Петровича Алмазова и Евдокии Петровны Зубковой. Детство провëл в родовом селе Караваево (Смоленской губернии). Первоначально получил домашнее образование. В 1839 году был принят в 1-ю Московскую гимназию, откуда перевëлся в пансион Эннеса. В 1848 году поступил на юридический факультет Московского университета, где посещал лекции известных профессоров-историков Т. Н. Грановского и П. Н. Кудрявцева. Университетского курса не кончил, в 1850 году отчислен за неуплату.

В 1853 году Алмазов женился на С. З. Ворониной, которой ранее давал уроки литературы. Семейная жизнь принесла с собой серьëзные материальные трудности: жена не имела состояния, а потомство молодой четы быстро увеличивалось. В поисках заработка в 1854 году был вынужден поступить на службу в канцелярию попечителя московского учебного округа, откуда в 1857-м перешёл в контору московской синодальной типографии. По свидетельству друзей Алмазова,

он был самым непрактическим человеком в мире и никогда не мог устроиться… К службе он был неспособен.

— Аверкиев Д. В. Дневник писателя. 1885. No 4. Стр. 146

Прослужив несколько лет, Алмазов уже в 1861 году вышел в отставку в чине губернского секретаря.

Последние годы жизни поэта были омрачены смертью жены (1874), оставившей ему на воспитание семерых детей (еще семерых детей семья Алмазовых лишилась ранее). Постоянная нужда и горе подкосили здоровье Б. Н. Алмазова. Он скончался в Шереметевской больнице. Похоронен в московском Донском монастыре (могила утеряна).

Литературная деятельность

С 1851 года занялся литературной деятельностью. Благодаря тесной дружбе с А. Н. Островским и Аполлоном Григорьевым примкнул к кружку, так называемой «молодой редакции» журнала «Москвитянин». В состав которого входили, кроме А. Н. Островского и Ап. Григорьва, Писемские, А. А. Потехин, Печерский-Мельников, Е. Н. Эдельсон, Л. А. Мей, Николай Берг, Горбунов и др. Никто из них не был славянофилом правоверного толка, но всех их «Москвитянин» привлекал тем, что здесь они могли свободно обосновывать своё общественно-политическое миросозерцание на фундаменте русской действительности.

В «Москвитянине» Б. Н. Алмазов дебютировал (под псевдонимом Эраста Благонравова), с весëлыми, остроумными фельетонами. Алмазов был больше эстетик, чем политик. Вот почему ему было так легко, после прекращения выхода «Москвитянина», перешëл в «Библиотеку для чтения», придерживающуюся западнических взглядов и англоманский «Русский Вестник». Здесь он помещал переводы произведений разных поэтов, изредка оригинальные пьесы и критические статьи.

С возникновением в самом конце 1850-х годов ряда сатирических журналов, Б. Н. Алмазов становится одним из самых видных российских деятелей этого жанра литературы. Его тонко-остроумные стихотворные пародии, большею частью помещенные в «Развлечении» Федора Миллера, получили большую популярность. Из произведений Алмазова наиболее слабая единственная его повесть «Катенька». Из-под пера литератора вышел ряд критических работ, в частности, статья о Пушкине в сборнике «Утро». Основным тезисом критических статей Алмазова был доведенный до крайности принцип «искусства для искусства».

Какими частными достоинствами ни блистало бы поэтическое произведение, но если в нëм развивается какая-нибудь философская идея, оно уже лишено свежести и представляет натяжки в построении

— Б. Н. Алмазов

.

В 1860—1870-х годах Алмазов как литературный критик почти не выступает, но продолжает плодотворно работать как поэт и переводчик. Он сотрудничает в журналах «Русский вестник» (1861—1864, 1871—1872), «Развлечение» (1859—1866), «Искра» (1861—1862), «Заноза» (1863), «Зритель общественной жизни, литературы и спорта» (1862—1863) и других, где публикует в основном юмористические стихи.

В 1863 году под псевдонимом Б. Адамантов издал в Москве сборник пародий «Диссонансы». Темы, сюжеты, типы, к которым обращается Алмазов, традиционны для русской демократической сатиры и юмористики. Оригинальных стихотворений Б. Н. Алмазова из разряда «серьёзных» очень немного — около 15 пьес. Здесь он выступает «гражданским» поэтом, бичующим разные несимпатичные его консервативному образу мыслей стороны общественной жизни 1860-х годов. В основном они философичны и проникнуты религиозным чувством («Гроза», «Успокоение»). Некоторые стихотворения «Учено-литературный маскарад», «Московский поэт и петербургский обыватель» и ряд других пользовались большим успехом. Написанные им в 1854 г. поэма «Русь и Запад», стихотворения «Старая русская партия» (1864), «Русскому царю», пронизаны славянофильскими умонастроениями.

Очень хороши его пародии. Пародии автора можно разделить на два разряда: общего характера и специально-литературного, где пикантность заключается в том, что фигурируют в комических положениях современные ему литераторы. Из последних наиболее интересны: «Похороны „Русской речи“, скончавшейся после непродолжительной, но тяжкой болезни» и «Учено-литературный маскарад». Основное свойство пародий Б. Н. Алмазова — тонкий изящный, но, вместе с тем, совершенно незлобивый юмор. При всей безукоризненности техники и при всем бесспорном остроумии, Алмазов остается, забавным пародистом, никогда не возвышавшимся до сатиры.

С конца 1860 годов Алмазов много переводит. Крупной работой в этой области стал его первый вольный перевод на русский язык «Песни о Роланде», изданный в 1869 г. в Москве под названием «Роланд».

В 1875 г. публикует повесть «Катенька», выдержанную в основном в духе «натуральной школы».

Итоговым в творчестве Б. Н. Алмазова стал сборник «Стихотворения» (М., 1874), вобравший в себя почти все ранее написанное поэтом. Сочинения Б. Н. Алмазова собраны в 3 тома. (М., 1892).

Член «Общества любителей российской словесности».

Современники по-разному воспринимали творчество Б. Н. Алмазова. Для большинства он остался даровитым юмористом, «певцом минуты», и лишь немногие разглядели самобытный облик интересного русского поэта и критика, бескомпромиссно отстаивающего свои взгляды на искусство.

Избранные стихотворения

• Кофей.
• Недовольный.
• Турист.
• Неизбежный.
• Женихи.
• Похороны «Русской речи», скончавшейся после непродолжительной, но тяжкой болезни.
• Успокоение.
• Художник.
• Григорьев.
• Чичерин.
• Корш.
• Сатирик

Сочинения

• Сочинения в 3 т. — М., 1892;
• Стихотворения // Сатира 60-х гг. / Сост. Н. Кравцов, А. Морозов. — М.; Л., 1932;
• Русская стихотворная пародия (XVIII — начало XX в.) / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. А. А. Морозова. — Л., 1960 (по указателю);
• Поэты 1860-х гг. / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. И. Г. Ямпольского. — Л., 1968;
• Сон по случаю одной комедии // Русская эстетика и критика 40—50-х гг. XIX в. / Подгот. текста, сост., вступ. ст. и примеч. В. К. Кантора, А. Л. Осповата. — М., 1982.

Литература

• Русские писатели : Биобиблиографический словарь / Под ред. П. А. Николаева. — М.: Просвещение, 1990. — Том 1. А-Л.

Ссылки

• Алмазов, Борис Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Войналович Е. В., Кармазинская М. А. [az.lib.ru/a/almazow_b_n/text_0020.shtml Б. Н. Алмазов: биобиблиографическая справка]

Отрывок, характеризующий Алмазов, Борис Николаевич

– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.