Алымов, Сергей Яковлевич

Сергей Алымов
Дата рождения:	24 марта (5 апреля) 1892(1892-04-05)
Место рождения:	село Славгород, Харьковская губерния, Российская империя
Дата смерти:	29 апреля 1948(1948-04-29) (56 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род деятельности:	поэт
Направление:	футуризм, социалистический реализм
Жанр:	стихотворение, песня
Язык произведений:	русский
Награды:

Серге́й Я́ковлевич Алы́мов (1892 — 1948) — советский русский поэт.

Биография

Родился 24 марта (5 апреля) 1892 года в Славгороде (ныне Краснопольский район Сумской области, Украина). Учился в Харьковском коммерческом училище, курса не окончил. В 1911 году за участие в революционной деятельности сослан в Енисейскую губернию «на вечное поселение», откуда через несколько месяцев бежал в Китай.

Побывал в Шанхае, жил также в Японии, Корее, Австралии, с 1917 года поселился в Харбине. В начале 1920-х годов активно участвовал в литературной жизни Владивостока и Харбина, примкнув к дальневосточной футуристической группе «Творчество». По воспоминаниям Ю. В. Крузенштерн-Петерец, «стал кумиром харбинской молодёжи». Печатался в Шанхае («Шанхайская газета»), в Харбине («Рупор» — некоторое время был её редактором, «Вестник Маньчжурии»). С 1925 являлся постоянным сотрудником газеты «Копейка».

Писал стихи и статьи, посвященные Советской России и Ленину. Занимался переводами старинной японской поэзии. Книга умеренно футуристических стихов (в духе Северянина) «Киоск нежности» вышла в 1920 году; в дальнейшем выпустил ещё ряд книг («Оклик мира», «Арфа без молний» и др.).

Во второй половине 1920-х годах переселился в Москву, но в начале 1930-х был отправлен в исправительно-трудовой лагерь «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина». В лагере Алымов редактировал газету для заключённых; сохранились его письма жене, Марии Федоровне Корниковой. Один из авторов книги «Канал имени Сталина» (1934). После возвращения в Москву в конце 1931 (А. Авдеенко свидетельствует в мемуарах, что в августе 1933 Алымов был ещё на Беломорканале) Алымов писал преимущественно тексты советских патриотических песен; наиболее известные из них — «Вася-Василёк» («Что ты, Вася, приуныл, голову повесил…», 1940), «Хороши весной в саду цветочки», «Краснофлотский марш». Алымову принадлежит также литературная обработка песни «По долинам и по взгорьям», написанной П. С. Парфёновым. В 1940 Алымов начал сотрудничество с ВМФ в Севастополе, где пробыл до 1942 года. После освобождения Севастополя Алымов участвовал в работе фронтовых бригад. По воспоминаниям М. Е. Катукова Алымов встречал Новый 1942 год с гвардейцами под Волоколамском, читал свои стихи.

Погиб в автодорожном происшествии 29 апреля 1948 года. Посмертно было издано «Избранное» (М., 1953).

В его честь назван был пароход «Сергей Алымов», ходивший по р. Волге. Примерно с 1982 года поставлен на берег в с. Елшанка Воскресенского района Саратовской области и использовался, как гостиница на турбазе отдыха ПО «Югтрансгаз».

Брат — Алымов Андрей Яковлевич (1893—1965) — эпидемиолог, член-корреспондент АМН СССР.

Труды

• Киоск нежности: Стихи. — Харбин: Окно, 1920.
• Оклик мира. — Харбин, 1921.
• Песни. — М.: Сов. писатель, 1939.
• Всё для победы!: Стихи и песни. — М. (Казань): Сов. писатель, 1942.
• Этих дней не смолкнет слава. — М.; Л.: Военмориздат, 1946.
• [Песни]. — М.; Л.: Музгиз, 1948.
• Стихи и песни. — М.: Сов. писатель, 1949.
• Избранное. — М.: Воениздат, 1953.

Ссылки

• [www.sovmusic.ru/person.php?idperson=49 Сергей Алымов на sovmusic.ru]
• [az.lib.ru/a/alymow_s_j/ Сочинения Алымова на сайте Lib.ru: Классика]
• [www.vekperevoda.com/1887/alymov.htm На сайте «Век перевода»]
• [edv.clubdv.ru/index.php/Алымов,_Сергей_Яковлевич в Энциклопедии Дальнего Востока ]
• [militera.lib.ru/memo/russian/katukov/08.html Катуков, Михаил Ефимович «На острие главного удара»]

Отрывок, характеризующий Алымов, Сергей Яковлевич

Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.