Альта-Верапас

Альта-Верапас
исп. Alta Verapaz

Герб Флаг
Страна	Гватемала
Статус	департамент
Включает	17 муниципалитетов
Административный центр	Кобан
Официальные языки	испанский
Население (2002)	776 246 (4-е место)
Плотность	89,37 чел./км² (16-е место)
Площадь	8686 км² (3-е место)
Часовой пояс	UTC−6
Код ISO 3166-2	GT-AV
Индекс FIPS	GT01
[www.guatemala.gob.gt/altaverapaz.php Официальный сайт]

А́льта-Верапа́с (исп. Alta Verapaz) — департамент на севере центральной части Гватемалы. Административным центром и крупнейшим городом департамента является Кобан. Альта-Верапас граничит на севере с Петеном, на востоке с Исабаль, на юге с Сакапой, Эль-Прогресо, и Баха-Верапасом и на западе с Киче.

История

В доколумбовы времена территория департамента являлась частью цивилизации майя.

Когда испанские конкистадоры пришли в 1520-е годы в эти земли, они завоевали центральные и южные высокогорья Гватемалы, но были отброшены от этого региона ожесточённым сопротивлением местного населения. Испанские монахи просили ни о чём не подозревающих туземцев возможность «мирно» обратить эти земли в христианство, что им удалось, в результате область получила название «Verapaz», означающее «Истинный мир», поскольку благодаря христианизации данные земли были присоединены к Испании без военной силы.

В XIX веке важное значение в регионе приобрело производство кофе.

Муниципалитеты

В административном отношении департамент подразделяется на 17 муниципалитетов:

• Чахал
• Чисек
• Кобан
• Фрай-Бартоломе-де-лас-Касас
• Ланкин
• Пансос
• Раксруа
• Сан-Кристобаль-Верапас
• Сан-Хуан-Чамелько
• Сан-Педро-Карча
• Санта-Крус-Верапас
• Санта-Мария-Кахабон
• Сенау
• Тактик
• Тамау
• Тукуру
• Санта-Каталина-Ла-Тинта

Отрывок, характеризующий Альта-Верапас

– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.