Амида (город)

Амида (арам. ܐܡܝܕ, арм. Ամիդ, Amid, др.-греч. Ἆμιδα) — древний город, располагавшийся на территории современного турецкого города Диярбакыр. Аммиан Марцеллин и Прокопий Кесарийский относили его к Месопотамии, однако, по мнению Дж. Лонга, более правильно было бы его рассматривать, как относящегося к Великой Армении. Город располагался на правом берегу Тигра и был окружён высокими прочными стенами.

Часть самой крепости может датироваться IV веком до н. э.; средневековые стены, скорее всего, содержат материалы, взятые из дворца более ранней эпохи.

История

Благодаря своему выгодному положению, территория, где позднее была построена Амида, с древнейших времен привлекала внимание правителей местных государств; в частности, это подтверждается тем фактом, что неподалеку от Амиды была обнаружена стела аккадского царя Нарам-Суэна — внука Саргона Древнего, датируемая приблизительно 2200 г. до н. э.

Амида была столицей арамейского царства Бит-Замани начиная с XIII века до н. э. В 66 году до н. э. город перешёл под римское владычество и получил название «Амида».

Он был расширен и укреплён при Констанции II, в царствование которого в 359 году был осаждён и захвачен после 73-дневной осады сасанидским царём Шапуром II. Римские солдаты и большая часть населения города были убиты персами. Достаточно подробное описание осады дал Аммиан Марцеллин, который находился среди осажденных. К 363 году Амида вновь находилась в составе Римской империи, поскольку известно, что, согласно Нисибисскому мирному договору 363 г., жители уступленного Римом Ирану Нисибиса, не пожелав переходить под власть персов, переселились в Амиду.

Амида была осаждена сасанидским царём Кавадом I в ходе Анастасиевой войны в течение осени и зимы 502—503 годов. Осада оказалась существенно сложнее, чем предполагал Кавад; защитники города без поддержки войска три месяца отражали атаки персов, прежде чем стены города пали. В эту же войну римляне предприняли крайне неудачную попытку отбить город под предводительством военачальников Патрикия и Гипатия. В 504 году, однако, византийцы отвоевали город, и позднее (при Юстиниане I) его стены и укрепления были отремонтированы.

Сасаниды захватили город в третий раз в 602 году и удерживали более двадцати лет, пока император Ираклий I не отвоевал его обратно в 628 году. Наконец, в 639 году город был захвачен арабами и стал центром области Дияр-Бакр (дословно — «местопребывание [рода] Бакр», арабского племени, расселившегося там в VII в.).

См. также

Тигранакерт (Сильван)

В Амиде родились:

• Ефрем Антиохийский
• Исаак Антиохийский

Источники

• George Long, «Amida», in William Smith, Dictionary of Greek and Roman Geography, Volume 1, Walton & Maberly, 1854, p. 122.
• Greatrex Geoffrey. Justinian's First Persian War and the Eternal Peace // [books.google.com/books?id=zoZIxpQ8A2IC&dq=Eternal+Peace,+Justinian,+Kavadh&source=gbs_summary_s&cad=0 The Roman Eastern Frontier and the Persian Wars]. — Routledge, 2002. — P. 82–97. — ISBN 0-415-14687-9.
• Matthew Bennett, «Amida», The Hutchinson dictionary of ancient & medieval warfare, Taylor & Francis, 1998, ISBN 1579581161, p. 13.

Отрывок, характеризующий Амида (город)

– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.